Да не поймет меня превратно пан Владимир, но был изначально Вуйтек для Ярославля и России этаким чертиком из табакерки. На момент приглашения таких уж супертренерских достижений не было у него. Да, выходил со своими командами в финал чемпионата на родине, но чемпионом не становился ни разу. Скопив, видно, победный запас для российской суперлиги. Пан же Юлиус, который не очень любит, когда его величают паном, и предпочитает куда более короткое и демократичное (но ни в коем случае не стоит путать с панибратским) обращение Юло – один из самых титулованных тренеров своей страны.
Ярославль. Старый добрый «Автодизель». Тренерская. Все тот же тяжелый стол полированного дерева слева от входа. Все то же черное кожаное кресло за ним. Кого только не знавало это скромное, аскетичное даже, окружение. Здесь, на этом кресле, за этим столом в свое время сиживал, нервно покачиваясь в такт своей неуемной энергетике, Сергей Алексеевич Николаев. «Наш Сеич», как называли его в Ярославле. Сиживал у истоков местного хоккейного взлета. Здесь же, за этим столом, могуче и насуплено ковал первое торпедовское чемпионство Петр Ильич Воробьев. «Наш Ильич», как говаривали. Не без труда могу себе представить в этом кресле Владимира Вуйтека, чешский пан – это уже новая страница ярославской истории, «локомотивская», с европейского уровня антуражем подтрибуний новой «Арены 2000». Как и Владимира Юрзинова-младшего. Но и они наверняка бывали в старой тренерской. Теперь напротив вашего корреспондента в кресле расположился, чуть подавшись вперед, новый главный тренер хоккейного Ярославля – Юлиус Шуплер. Улыбчивый немолодой человек, как и Вуйтек не выглядящий этакой глыбой. На момент нашей встречи – целых три дня как главный тренер. Три дня как в России, как в Ярославле. Чемпион еще Чехословакии, чемпион Словакии и серебряный призер ЧССР и ее нынче независимой половины, и бронзовый призер того и другого. Именно при нем наконец, но, конечно же, далеко не в последнюю очередь сборная Словакии за два года прошла путь из группы «С» чемпионатов мира в группу «А». При нем словацкая команда добилась своего наивысшего олимпийского достижения, с первого раза – шестого места. И это не считая работы с молодежной сборной и двух лет в заокеанском «Портленде».
В общем, вопроса «Ху из мистер Шуплер?» не стоит. Счет, что называется, на табло.
ПЛАНКА ПАНА ВУЙТЕКА
Не специально мы вместе с ребятами, с игроками, всё это сделали, – сразу расставляет точки над «i» Юло Шуплер. – Не именно я, а тот тренерский состав. Не я, а то руководство. Всё потому, что за успехом никогда не стоит один человек. Но всегда – группа людей, которые любят свое дело, которые все делают для того, чтобы этот успех состоялся. И я очень рад тому, что при встрече все мы можем подать друг другу руки и сказать: это была очень хорошая работа. Но сразу скажу: невозможно ожидать, что сразу произойдет какое-то чудо только потому, что один какой-то человек пришел в команду.
– Перед вами, Юло, сейчас стоит сложная задача. Вот вы сказали о чуде, но ваш хороший знакомый, пан Владимир Вуйтек, это самое чудо здесь уже сделал. Он пришел и два раза подряд выиграл чемпионат. И теперь, хорошо это или плохо, но это так: каждого следующего неизбежно сравнивают с ним. Владимир Юрзинов-младший, ваш отставленный предшественник, такого сравнения не выдержал, причем произошло это очень быстро. Теперь ваша очередь. Тот еще груз – ожиданий и ответственности.
– Абсолютно с вами согласен. Пан Вуйтек планку поднял очень-очень высоко. Но нам, можно сказать, даже легче, может, чем ему. Потому что нам нужно его путь просто повторять. Для меня это, конечно… подряд два раза быть чемпионом – очень сложно. А три раза… Но я люблю тяжелые ситуации. Потому что такие победы дорого стоят, они заслуживают уважения. Люблю такие ситуации просто потому, что хочу выигрывать.
ШАГ НАЗАД, ДВА ШАГА ВПЕРЕД
– Вуйтек стал первым иностранным тренером в России. Когда он два года назад пришел, один мой коллега написал: я, мол, желаю Вуйтеку и «Локомотиву» поражения. Потому что если он вдруг чего-то добьется, то этим покажет, что в самой России с хоккейными тренерами беда. Вуйтек не просто что-то добился, а стал чемпионом. Два раза. И вот теперь в суперлиге есть пан Марек Сикора в Магнитогорске, есть пан Вуйтек в Казани, и теперь есть вы – в Ярославле. В ведущих, замечу, клубах. Этакое создалось в хоккее российском «панство». Государство, то бишь, в государстве.
– Скажем иначе, группа тренеров-иностранцев, которые приехали, работают и показывают свою квалификацию. Ваш коллега написал совсем не то. Не так. Ведь это просто конкуренция. И в хоккее, и в футболе, и в баскетболе, и в других видах спорта в Европе работают тренеры-иностранцы. Просто конкуренция. Я уважаю работу всех – и иностранцев, и своих, потому что знаю: жизнь тренера тяжелая штука.
– Как можно сформулировать ваше отношение к тому, что вас назначили главным тренером «Локомотива»? Для вас это большой шанс и большой вызов?
– Именно так. Когда я только начинал свое тренерство, девять лет работал ассистентом. Работал, мечтая о том, что стану главным тренером. И я стал главным тренером во второй лиге. И работал, мечтая стать главным в чехословацкой Экстралиге. Когда я был там, в «Дукле» Тренчин, мечтал стать чемпионом. Когда я стал чемпионом, мечтал быть главным тренером сборной. Всё происходит постепенно, будто поднимаешься по лестнице. Потом я мечтал работать в Америке. И это получилось. Скажу откровенно: тогда я мечтал, что буду работать в России.
Мне не верили. Меня не понимали. Когда я поехал в Белоруссию, и журналисты, и мои друзья, и моя жена задавали мне один и тот же вопрос: «Юлиус, что ты забыл там, в этой Белоруссии?» А я хотел показать, чего можно добиться даже в таких тяжелых условиях, на которые я пришел в Минск. Передо мной стояла цель – лучше понимать русский язык, лучше понимать менталитет. Один шаг назад, может, я сделал. Но верил, что потом будут два шага вперед – в Россию. У меня получилось. Это стремление. Это радость работы. Потому что когда от работы нет радости, то не будет от неё и толку. Сейчас я могу сказать: Ярославль – это моя жизненная мечта. Потому что даже по сравнению с командами НХЛ условия в Ярославле очень хорошие для работы. Могу сказать только большое спасибо за то, что у меня есть возможность работать в команде «Локомотив».
ПО МИННОМУ ПОЛЮ
– Юло, вы говорите о том, что все делали для того, чтобы рано или поздно оказаться в России? – Да, именно это я и говорю. У каждого человека должна быть какая-то мечта. Когда её нет, ничего не получается. Когда у тебя есть ясная цель, например, хотя бы на один день попасть в НХЛ, и есть талант к игре, не обязательно какой-то суперталант, и есть воля – ты будешь играть в НХЛ. Это моя жизненная философия.
– «Локомотив». Что будет дальше? Для вас сейчас это как минное поле. Вам приходилось бывать в такой ситуации?
– (Кивает головой.) Еще хуже приходилось.
– Что может быть хуже?
– Когда тебе говорят: знаешь, если ты сегодня не выиграешь, завтра у тебя не будет работы. Значит, я должен сделать шаг, который должен спасти меня. И таких шагов я уже много сделал. Когда я первый год был главным тренером в Словакии, в команде «Попрад», мне так и сказали: давай, это твой последний шанс. Старые игроки не играли, и тогда я взял пять молодых, среди которых был такой парень – Петер Бондра. Это был матч, когда я просто не мог проиграть. Молодые забили тогда три гола. И мы выиграли 5:4 у самой лучшей тогда команды «Зволен». Так было и в прошлом году со «Слованом». Не могу сказать, что постоянно было такое давление. Но было. Вы хорошо сравнили с минным полем. Значит, мы должны делать каждый шаг очень осторожно. Это сложно, но это – жизнь.
ТЕ, КТО ЗА СПИНОЙ
– С игроками, которые работали в НХЛ, легче работать, чем с теми, которые там не бывали?
– Я бы сказал по-другому – все зависит от человека.
– Но есть же разница в уровне мастерства, профессионализма, менталитета, в привычке, наконец, или все зависит только от личных качеств?
– Разница есть. Игрокам, которые играли в НХЛ два-три года, пять лет, регулярно, – все ясно. Они профессионалы. Никаких проблем с ними вообще нет. Абсолютно. Они все понимают. Им объяснять ничего не нужно.
– А велика ли разница между работой главного тренера в России, в Чехии, в Словакии, в Европе и работой «хэд коуча» там, в Америке?
– (Пауза.) Там я чувствовал себя очень-очень комфортно. Могу сказать, что эти два года были для меня лучшими в моей профессиональной жизни. Хотя я был только ассистентом и, возможно, как ассистент не испытывал всего того давления, которое было на главного тренера. Я хочу сказать, что все должны делать свое дело. Когда долго нет результата, тренера могут уволить. Это так. Что в Америке, что в Европе. Но когда идет только давление на тренера, когда только минное поле… И в жизни вообще, и в спорте – люди, которые работают вместе, должны оказывать друг другу поддержку. Потому что когда ты чувствуешь, что никого у тебя за спиной нет, это очень тяжело. Невыносимо. И ты сделаешь первые три шага, а третий шаг обязательно будет на мину. Я говорю об отношениях. Не все деньги, знаете. Это – больше, чем деньги.
– Вы всего три дня в Ярославле, уже чувствуете здесь поддержку, когда есть кого-то за спиной, или вам еще только предстоит пошагать по полю, чтобы это понять?
– Нет. Наверное, за спиной у меня моя семья. Наверное, за спиной… пока… начальство. Как сказать? Когда я вхожу в раздевалку, сразу чувствую, где какой человек. Посмотрю в глаза и знаю, просто чувствую: ребята, которые уже на третий день начинают понимать меня, поддержат. Но это будет поддержка не только от них, но и от моей работы, от работы всего тренерского состава.
– Скажите, ваша семья, видимо, переедет в Ярославль?
– Семья? Мы договорились с моей супругой, что… Она была в Минске только один месяц, потому что для нас это немножко сложно. Потому что есть дочка, есть внучек, и супруга должна ей помогать. А мне здесь надо ежедневно работать по 12 часов. У меня не будет времени, чтобы проводить его с семьей. Я в восемь часов утра ухожу из дома и возвращаюсь в девять вечера. Зачем мне ее этим мучить, что она сама будет делать здесь, женщина в чужой стране? И это не потому, что здесь какие-то плохие условия для жизни, нет. Просто для моей работы сейчас важно, чтобы было именно так. Для начала, один месяц, я буду заниматься только хоккеем. Потому что никаких других вопросов для меня сейчас нет.
ЛЮБОПЫТНЫЕ ИСТОРИИ
СЧАСТЛИВЫЙ ТИХОНОВ И ДЕМОКРАТ ШУПЛЕР
– Я хорошо помню многие эпизоды. И ту игру, конечно, когда мы проиграли в овертайме четвертьфинала Олимпиады в Лиллехаммере Тихонову. Он был тогда очень-очень счастливым человеком. А мне было очень грустно.
– Спустя столько лет теперь вам доведется вновь встретиться с Виктором Васильевичем Тихоновым. Я имею в виду матчи между «Локомотивом» и ЦСКА…
– Да, первая игра состоится очень скоро в нашем дворце. Она наверняка будет очень интересной. И для меня это тоже шанс. Потому что я уважаю Тихонова как тренера, многократного чемпиона…
– Виктор Тихонов создал себе реноме тренера-диктатора. Тираном его даже называют. Тренер Юлиус Шуплер – он кто? Диктатор? Демократ?
– Демократ. Еще в те времена, когда… как это сказать… был железный занавес, я работал по-человечески. И таким было мое отношение к моим игрокам, коллегам, сотрудникам. Я всегда стараюсь видеть в хоккеисте прежде всего человека. Человека, у которого есть своя жизнь со всеми ее событиями. Я понимаю, что у каждого есть свои мечты, своя радость и свое горе. Помимо хоккея, кроме работы. И хоккей не всегда бывает на первом месте. Не потому что он плохой профессионал, но потому что он человек. И у каждого человека есть личная жизнь. Это, наверное, легче всего – когда тренер дает команде нагрузку, когда каждый выкладывается, а остальное уже тренера не касается. Считаю, что надо сперва понять друг друга. Однажды я узнал, что у одного моего хоккеиста проблемы с маленькой дочкой. Что он просто не спал ночью. И что? Я отпустил его с тренировки, потому что я его понимаю и должен ему помочь. Я знал, что потом эта помощь вернется ко мне. Потому что это взаимодоверие и взаимопомощь. И можно ждать, что именно это принесет тебе успех.
«ШУПЛЕР-ТИМ» И ОСОБАЯ КОМНАТА
– Словацких игроков в НХЛ примерно 35–40. А тех, о которых можно сказать, что он мои воспитанники, что они так или иначе прошли через мои руки, – примерно 18, может, 20. У меня нет какого-то из списка, поэтому всех я, наверное, не вспомню. Пишите: Роберт Швегла, Мирослав Шатан, Жигмунд Палффи, Роберт Петровицки, Мариан Габорик, Мариан Госса, Павол Демитра, Рихард Зедник… Еще канадцы Эндрю Ференс, Джош Грин, Мэтт Уокер – с ними я работал в «Портленде». Да, еще Любомир Секераш – когда я был главным тренером молодежки. Его в Ярославле уже нет.
– Последние три года в Россию постоянно приезжает «Ягр-тим»…
– Знаю, знаю.
– Подумалось, что вы могли бы собрать не менее звездную команду, «Шуплер-тим», скажем…
– Нет-нет-нет (смеется, разводит руками). Можно бы было, но, знаете, я не такая звезда, как Ягр, чтобы что-то такое делать…
– Вы можете назвать вашего любимого игрока? Ну, может, не то чтобы любимого, а того, который вам ближе всех.
– Знаете, у меня очень хорошие отношения с Петером Бондрой. Каждый год Петер приезжает в Попрад, где я живу, и я его приглашаю в гости, а он меня. Когда я неделю был в Вашингтоне, он меня пригласил к себе. Еще Роберт Швегла. Габорик. Мариан Госса – я работал с его отцом, когда Мариану было 8–10 лет. Мариан и его брат Марцел приходили на тренировки моей «Дуклы» Тренчин и после катались на мастер-классе.
В моем доме на третьем этаже есть такая особенная комната – мой рабочий кабинет, где висят майки этих игроков. Не всех, конечно. Примерно 20. Когда мне очень-очень плохо, я поднимаюсь туда, смотрю какую-нибудь кассету, смотрю на эти майки, и это придает мне сил. Вообще, когда тяжело, я иду на работу и борюсь с этим своим чувством.
ПЕРСОНАЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ ХОККЕЙНЫХ ВЫРАЖЕНИЙ
– Сидя на трибуне во время матчей вторых команд, вы что-то надиктовывали себе на диктофон. Какие-то наблюдения за игроками или соображения по тактике?
– Интересно, да? Когда вы слышите новое слово, что можно сделать? Три варианта. Надо запомнить здесь (показывает пальцем на голову). А когда каждый день по 150 новых слов? Можно взять ручку и бумагу. Но зачем это делать, когда есть магнитофон? И я каждое слово записываю. Могу показать… (достает маленький серебристый приборчик, цифровой диктофон, включает его, и через фоновый шум матча ясно слышны слова – «отдал», «отыграл», «скинул», еще какие-то хоккейные термины и выражения). Мне сейчас на трибуне подсказал мой коллега (Владимир Крючков), что там получилось на льду… Вечером я приду домой, перепишу это все в блокнот (достает следом за диктофоном блокнот формата телефонной записной книжки, только очень-очень толстой). Это мой словарь – а как без него? Так же я учил английский – получился у меня персональный словарь специальных хоккейных выражений.
– И сколько у вас таких английских выражений? 300? 400?
– Выше. 900. Русских скоро будет столько же. Наверное, чтобы я правильно говорил, мне нужен еще преподаватель по грамматике, по произношению. Мне же здесь жить.
