Род людской подразделяется на две категории: ждущих «манны небесной» и добивающихся всего в жизни собственным трудом. Павел Воробьев, вне всяких сомнений, относится к последним. Когда я готовилась к этому интервью, некоторые знакомые, давая характеристику моему грядущему собеседнику, говорили примерно следующее — он сам излишне серьезный, и все интервью с ним получаются серьезными, говорит только о хоккее и практически не улыбается.
Честно признаюсь, что после таких напутствий я даже немного испугалась и начала колебаться — а стоит ли?.. Как же все эти «напутствия» оказались далеки от истины! Теперь я могу заявить однозначно — Паша не какой-то там «ботан» с клюшкой, а вполне нормальный парень, и даже более того!
Покинуть родной дом в 13 лет, уехав в другую страну, где его никто не ждет, то есть по сути в никуда, может далеко не каждый. Лично я, никогда не жаловавшаяся на отсутсвие упорства и силы воли, так поступить не смогла бы. А он смог! Я долго пыталась осмыслить мотив этого практически, делая скидку на возраст, героического поступка и поняла, что это — мечта. Мечта всей жизни. Не знаю, как у других, но у меня таковой никогда не было, а у него была. Он твердо знал, что хочет играть в хоккей. Он шел по жизни упорно, преодолевая многочисленные препятствия, не унывая и разворачивая капризную Фортуну к себе лицом. Ему удалось реализовать детскую мечту! Он радует своих почитателей игрой в составе лучшего клуба Европы. Но, принимая во внимание характер этого парня, я уверена, что это далеко не предел. Упорство, граничащее с упертостью, самоотдача, доходящая до самоистязания, и поистине железная воля приведут этого человека в лучшую лигу мира. Будет ли это «Чикаго» или какой-либо другой клуб — не суть. Главное, что он будет! А за Пашей не заржавеет — красивая, результативная игра, и обязательно в первой пятерке!
Сидя на толстенных перилах Западной трибуны старого Дворца спорта, я дожидалась Павла после тренировки. Мимо меня прошла уже вся команда, когда, наконец, появился он.
— Почему последний? — начала я с места в карьер.
— Как почему? Совершенству нет предела! Стараюсь постоянно работать над устранением собственных недостатков. Это необходимо для того, чтобы прогрессировать, не останавливать процесс роста в профессиональном смысле этого слова. Например, сейчас я работаю над улучшением катания, над набором стартовой скорости и шлифую технику броска. Во-первых, как я уже сказал, это делать необходимо, а, во-вторых, мне еще и нравится это делать.
— Никогда бы не подумала, что у тебя столько недостатков. Может, просто ты излишне самокритичен?
— Может быть. Не ты первая об этом говоришь. Быть может, я действительно немного перегибаю палку, но для меня отсутсвие самоуспокоенности — вещь просто необходимая, даже с точки зрения психологии.
— В игре со СКА ты отличился дублем. А ведь между первой и второй шайбами у тебя был еще момент из разряда «супер»...
— Помню, помню. Вратарь лежал без клюшки, я сделал паузу, проехал вдоль ворот, но, не заметив, что шайба встала на ребро, бросил выше. Было очень обидно, но, как говорится, бывает. Это нужно пережить.
— Каким по счету дублем пополнилась твоя коллекция голеадора?
— Если брать только основной состав, то первым.
— Не может быть!
— Серьезно (улыбается). Хет-трик был в позапрошлом году во время матча серии плей-офф в Казани, а вот дубли — увы. Все как-то по одной забивалось.
— В текущем сезоне в твоем активе уже 7 результативных передач. Раньше за тобой лично я ничего подобного не замечала. Когда ты открыл в себе талант распасовщика?
— Раньше не замечала потому, что я в прошлом сезоне играл-то не так много. Если я вижу, что партнер находится в более выгодной позиции — отдам пас однозначно. Хотя 7 передач — это совсем немного...
— Да ладно скромничать — второй результат в команде.
— (Улыбается). На самом деле...
— Как мне кажется, если бы их было не 7, а 20, ты бы говорил сейчас что-то типа: «20 — это сущие пустяки, вот если бы их было хотя бы 40...»
— Нет, ну что ты. 20 передач в 12 играх меня бы вполне устроили (смеется).
— Ты хотя бы иногда можешь сказать, что сегодня, мол, сыграл хорошо?
— Нет, не могу. Я считаю, что в настоящее время показываю далеко не лучшую свою игру. Сказывается почти целиком потеряный из-за травмы сезон. Для полного восстановления необходимо время. Сейчас, например, большие проблемы с катанием, хотя колено меня больше не беспокоит (тьфу-тьфу), но травма есть травма. Согласись, что для нападающего главный критерий — это голы, а их-то пока что мало (улыбается), по крайней мере хочется, чтобы было больше.
— Ваше звено было сформировано, если не ошибаюсь, еще при Воробьеве?
— Не ошибаешься. Действительно нас Петр Ильич поставил вместе. С Бутом мы вообще давно вместе играем. «Центрами» у нас были Лапин, Панков, Хасанов, но все это было не то. И только с приходом Скугарева мы стали давать результат. В прошлом сезоне я пропустил много из-за травмы, Антон играл, а Саше место в составе находилось не всегда. В этом году на Кубке Паюлахти Вуйтек сначала поставил к нам в центр Шахрайчука, а чемпионат мы начали с Петереком, но только с возвращением в наше звено Скугарева игра пошла.
— Откуда такая сыгранность?
— Понимаешь, мы постоянно обсуждаем дела хоккейные вне льда, постоянно разбираем различные ситуации, короче, находимся в творческом поиске.
— У вас в звене все форварды разноплановые: скоростной Бут, силовой Скугарев, техничный Воробьев...
— Я не являюсь сторонником прямолинейной беготни «без головы», типа «бей-беги, у ворот встретимся!» Наше звено старается демонстрировать умный, комбинационный хоккей. Я считаю, что на площадке нужно творить, по крайней мере, именно творчество на льду приносит мне моральное удовлетворение.
— Интервью в недавнем «Советском спорте» сильно изменило твое отношение к журналистам? (Дело в том, что большая часть из якобы сказанного героем минувшей недели является плодом разыгравшегося воображения автора материала — М. К.)
— Есть, конечно, неприятный осадок. Самое главное, мне просто непонятно, зачем нужно что-то приписывать, выдумывать! Может, им там за это платят больше? Этот же «писатель» долгое время убеждал спортивную общественность со страниц своей газеты, будто у Антона Бута «звездная болезнь», что, мягко говоря, не соответствует действительности. Для себя я сделал вывод, что общаясь с представителями прессы, нужно быть поосторожнее.
— Почему ты играешь под 24-м номером?
— Я с детства играл под ним — нравится сочетание цифр. Поэтому, когда в команде мастеров он освободился после ухода одного из великих игроков (думаю, что истинные любители хоккея знают, о ком идет речь — М. К.), я сразу взял его себе.
— Слышала, что ты в 13 лет уехал за счастьем по маршруту Караганда-Омск-Тюмень. Как хоть смог на такое решиться?
— Наша команда в Караганде распалась в середине сезона из-за отсутствия денег. Чтобы продолжать играть в хоккей, я поехал в Омск, где провел полгода, почерпнув для себя много ценного, в плане опыта. Затем нам сообщили, что условий для нашего дальнейшего пребывания на берегах Иртыша нет. И мы (я имею в виду нашу пятерку) поехали дальше в поисках счастья. Почему Тюмень? Все просто — это ближайший к Омску хоккейный центр. Там нас тоже поначалу не хотели принимать, говорили, что нет условий. Но уже после первой же тренировки подошел тренер со словами: «Ребята, оставайтесь. Будете у нас жить, учиться». Мы остались, год отыграли. Потом в Рыбинске на финальном турнире чемпионата России меня заметил директор ярославской СДЮШОР Михайлов и пригласил на следующий сезон в Ярославль. Я тогда очень долго думал, поскольку получил еще и приглашение из Омска, до которого было рукой подать, в то время как до Ярославля целых 800 км. Страшновато было, но я решился, приехал и нисколько не жалею. Мучаюсь здесь уже шестой год и болельщиков мучаю своей игрой (смеется). Не забудь указать, что это шутка!
— А ведь родители были против?
— Против была только мама, считавшая, что я должен заниматься акробатикой, поскольку это менее травмоопасный, по сравнению с хоккеем, вид спорта. Акробатикой я занимался без особого удовольствия — просто, чтобы не быть хлюпиком и дохляком. А вот на хоккейные тренировки всегда бежал с радостью. Отец, кстати, всегда поддерживал мой выбор, ходил со мной на тренировки. Мама же со временем смирилась, хотя до сих пор панически боится всяких травм.
— Настало время «дежурного» вопроса про НХЛ. «Чикаго», если не ошибаюсь?
— Да, да, да, у меня «Чикаго» (улыбается).
— И когда же?
— Ой, пока ничего не могу сказать. Меня сейчас все устраивает, все нравится, контракт с «Локо» до конца следующего сезона, поэтому об НХЛ я просто не думаю.
— Слушай, а почему все так за океан рвутся, что здесь-то не устраивает?
— Там сильнейшая лига мира. Там интереснее... Наверное... Хотя не знаю, я же там еще не играл.
— Чья манера игры ТАМ тебе импонирует?
— Мне нравится стиль игры Яромира Ягра. Это вовсе не означает, что я стремлюсь быть на него похожим. Я просто наслаждаюсь его игрой. Он здорово играет, я рад за него (улыбается). Я же хочу оставаться самим собой, а не быть чьей-то копией.
— Давай поговорим на нехоккейную тему, например, об отдыхе. Расскажи что-нибудь интересненькое.
— Так в том то и дело, что отдых у меня неинтересный. И вообще его очень мало.
— Рассмотрим выходной день.
— А что выходной? Вот вчера был выходной (мы беседовали с Павлом на следующий день после заслуженного выходного после игры с «Авангардом» — М. К.). Что я делал? Полдня спал, посмотрел телевизор, почитал — вот и весь выходной.
— А если бы было время, чем бы занялся?
— Я бы с удовольствием сходил в кино, встретился с друзьями за чашкой чая...
— Так уж и чая?..
— Серьезно! Спиртное я вообще не употребляю.
— Представь себе — настал долгожданный отпуск.
— Отпуск — это, конечно, курорт. Хочется, например, в Испанию съездить, на Ибицу. Поваляться на пляже, позагорать, набраться сил, энергии, положительных эмоций.
— А на отдыхе о хоккее часто думаешь?
— Да я на отдыхе вообще о нем не думаю (улыбается).
— Скажи, только честно, хоккей стоит того, чтобы лишить себя всех других прелестей жизни и только играть, играть...
— Конечно, стоит! Лично мне без хоккея было бы скучно. Жизнь спортсмена интересна: находясь постоянно в разъездах, я многое повидал. Честно говорю — я рад, что нахожусь в хоккейном круговороте!
— Ты серьезно относишься к жизни, к хоккею. А как насчет учебы?
— Учеба? Я, как и многие наши ребята, учусь на физвосе. Перешел на третий курс. Хорошо, что хоть это помню (улыбается). Был там я два раза: первый раз вызвали, чтобы на меня посмотреть и хотя бы знать в лицо, а во второй раз попросили изредка посещать занятия, на что я, правда, ответил вежливым отказом, сославшись на отсутствие времени.
— О личной жизни ты говорить не любишь, но, может, все-таки сделаешь исключение?
— Ладно, тебе расскажу немного (улыбается). Мою девушку зовут Юля. Как познакомились? В прошлом году я приехал из Америки на месяц, сидел с друзьями (отмечали день рождения одного из них), и она мне позвонила, узнав телефон у подруги. Пообщались, и все. Потом случайно встретились на дискотеке, разговорились, так ничего особенного... А потом у нее был день рождения! Я мучался вопросом — позвонить или нет, да так и не решился. Позвонил же уже перед самым отъездом. Встретились, поговорили, и я улетел в Америку. Стали частенько созваниваться. А потом уже после того, как я приехал — пошло-поехало! Вот, в принципе, и все.
— Бытует мнение, что молодого хоккеиста девушка отвлекает от работы...
— Лично у меня таких проблем не возникает. Зачастую, даже все совсем наоборот — понимание и поддержка придают дополнительные силы. Так что мнение это не совсем правильное.
— На улицах узнают? Только не скромничай!
— Очень редко — узнают, но не подают вида! Один раз, правда, было, что «Советский спорт» в киоске дали бесплатно — видимо, узнали и решили сделать презент... Приятно, конечно.
— Уверена, что сделала это девушка.
— Представь себе — парень! Вернее, их там было двое — девушка и парень, но газету почему-то дал именно парень. Я, конечно, пытался расплатиться, но они с меня так ничего и не взяли. Так что вот — один раз узнали — случайно, наверное.
— И таксисты не узнают?
— Узнают иногда те, кто хоккеем серьезно интересуется. Иногда небольшие скидочки дают (улыбается).
— А на своей «БМВ» часто ездишь?
— Разумеется. Я вообще доволен своей машиной. Меня отговаривали покупать эту марку, но я давно хотел именно «БМВ», купил и не жалею. Лихачу исключительно за городом на хорошей дороге, да и вообще мне больше по душе наслаждение от медленной езды.
— Не хочешь последовать примеру многих своих одноклубников и привести в соответствие автомобильный номер игровому?
— Честно говоря, меня мой номер вполне устраивает. В городе масса автомобилей с номером «024», так что, нацепив аналогичный, никого своей индивидуальностью поразить не удастся. Да и вообще я к этому спокойно отношусь. Мне и без того есть, над чем подумать.
— Ну и над чем же?
— О чем можно думать: вся наша жизнь — игра!
— А почему ты такой серьезный, неужели из-за того, что из дома рано уехал?
— В том-то все и дело. Я очень рано стал жить один и начал серьезно относиться ко многим вещам. Я понимал, что только с серьезным подходом к жизни можно чего-то в ней добиться. Однако я не считаю себя излишне серьезным. Мне часто советуют побольше улыбаться, но я и так, вроде, постоянно улыбаюсь (действительно, улыбается — М. К.). Вот мы с тобой сидим, разговариваем — неужели я, по-твоему, такой «бука»? Просто некоторые люди видят меня только в те моменты, когда не до смеха, поэтому и закрепился за мной этот имидж (опять улыбается).
