Капитан золотого "Торпедо"-97 Дмитрий Красоткин вспомнил, как Петр Воробьев сделал из Ярославля команду, от которой дрожала вся Россия. Рецепт такой: минимум смеха, никакой роскоши, игра на грани фола и много-много прыжков.
СЕИЧ
- Общеизвестно, что это чемпионство себе приписывает тренер Сергей Николаев, несмотря на то что золото "Торпедо" взяло с Петром Воробьевым.
- Ну да, Сеич считает, что состав был тот же, игроки были те же, что и год назад, когда он руководил командой. Николаев, безусловно, заложил базу. Но не берусь утверждать - прав он в поднятом вами вопросе или нет. Все равно был ведь новый тренер, новые игроки, много молодежи.
- Без Николаева в "Торпедо" скучнее стало?
- Еще бы. Оратор он блестящий. Про такого человека книгу надо писать. Афоризмами говорил. После шуток Николаева у нас за животы держались.
- Общение с журналистами Николаев мог начать с фразы: "Ты смотри, как ногти растут. Вот бы так ... рос".
- Он в Ярославле сейчас много ходит на футбол, занимает место чуть ниже вип-ложи, где губернатор, чиновники. Вокруг него мигом собирается народ. Николаев начинает рассказывать - и футбол там все вполглаза уже смотрят. Хохот стоит страшный. И у нас после его шуток за животы держались. При этом не каждому хоккеисту дано с ним работать. У Сеича были такие вспышки гнева, когда он мог наговорить обидного в запале, обозвать человека, наорать. Иногда люди после такого собирали вещи и уезжали.
- А вы?
- А я знал, что он быстро отходит. Даже когда мы с ним орали друг на друга, я понимал, что врагом ему я теперь не стал.
- А что было?
- Да много эпизодов. В футбол играем, не туда мяч отдам: "Красоткин! Ты че, ...!" - "Да че я-то?" - "Огрызаешься?! Да я тебя..." - "Да я тебя сам!" - "Чего-о?!" А наутро уже никакой злобы, нормально общаемся, смеемся. Мне по душе было работать с Николаевым - у него я и стал хоккеистом.
ДВЕ КАРТИНКИ
- То чемпионство Ярославля - сенсация?
- Еще какая. Сумасшедших денег в команде не водилось, было очень много молодежи. На нас вообще не ставили. Никто не думал, что Ярославль будет в чемпионах, и в том числе - мы сами. Так что когда начали всех обыгрывать в плей-офф, шум был страшный. Ни один матч нашим поражением не закончился. Наиболее отпечатались в памяти две картинки. Первая - как Алексей Трасеух, Царство ему Небесное, прибил "Динамо" в четвертьфинале. Вот тогда мы поверили, что можем взять чемпионство.
- А что на второй картинке?
- Глаза моего хорошего друга Андрея Тарасенко после того, как мы обыграли в финале "Ладу". Он перед тем сезоном ушел из "Торпедо" в Тольятти. Все понимали - человек золото хочет выиграть. И тут такое. Выражение Андрюхиного лица трудно описать.
- Как отгуляли?
- Золото мы взяли в Тольятти. Самолет был наутро. За ужином начали, посидели вместе до полуночи. Потом стали разбредаться кто куда. По городу бродили. В самолете пьяных не было.
- Не страшно?
- Да нет, у меня в Тольятти были друзья. Андрюха Тарасенко, опять же, с нами был.
- Помните, как долетели?
- Конечно. В самолете пьяных не было. В аэропорту народ нас встречал, руководство. Шампанское лилось.
- Сколько времени отвели на разграбление города?
- Немного. В апреле мы взяли золото, а в мае нас всех опять собрали. Повезли в Турцию с семьями - на восстановительный сбор до конца месяца. Потом уже начался полноценный отпуск. Не больше месяца, потому что 20 июня стартовала предсезонка.
250 ПРЫЖКОВ
- Нашли ответ на вопрос - почему вы тогда выиграли?
- Петр Ильич заставлял играть не в силовой, а в очень-очень силовой хоккей. Не то чтобы драться, но близко к тому. На грани фола действовали. Вся лига дрожала - натурально. Больше такой команды в России не было.
- В газетах писали про вас: "Антихоккей"?
- Ну многим не нравилось, как мы играем. У нас же было очень много зацепов, тычков, это не очень-то зрелищно. Мастеровитые хоккеисты от нас многого натерпелись, свободы мы им не давали.
- А вам-то приятно было так играть?
- Ну что значит - приятно? Мы же подневольные. Тренер сказал - выполняй. Ты не выполнишь - до свидания, другой сделает.
- "Торпедо" меньше всех шайб пропустило и в чемпионате, и в плей-офф. Почему это традиция для команд Воробьева?
- Если мы пропускали три шайбы - в команде уже был натуральный траур. По каждой пропущенной шайбе был жесткий разбор, с видеопросмотром по полчаса.
У нас прыжки были в обязательной программе. Теперь люди с коленями из-за этого маются.
- Что было после поражений?
- Плохо было. У Петра Ильича очень хорошо получилось донести мысль, что лучше не проигрывать. Если уступали в одну шайбу - прыгали 50 барьеров. Порой доходило до 250. И это при том, что мы не только за шайбы прыгали. У нас барьеры были в обязательной программе - утром и вечером. 150-200 в день - стабильно. Теперь все с коленями из-за этого маются.
- Александр Карповцев работал с Воробьевым в "Динамо" и рассказывал, что у них принято было процентов 30 срезать.
- Видите, Карповцев-то знал Воробьева. Что можно, что нельзя, что он заметит, что просмотрит. А у нас Петр Ильич был первый год. Поэтому старались делать все, что говорят.
- Но 250 прыжков - это же невообразимо много для всех, кроме, пожалуй, кенгуру.
- Это точно. Но я прыгал 250.
ВЫХОДНОЙ.
- Что вы как капитан "Торпедо" решали через Воробьева?
- Меньше всего - вопросы по тренировкам. В это дело я не лез. Не мог сказать: "Сделайте нам нагрузки поменьше". Ну, по поводу выходных, бывало, спрашивал. Дней отдыха нам давали очень мало. Впрочем, не сказать, что от того, что я спрашивал, их становилось больше.
- Команда не бузила?
- Если было какое-то недовольство, в открытую его не высказывали. Так, ветераны пошепчутся - и все.
- О чем шептались?
- Да было о чем. Вот, допустим, дают выходной. Да, здорово. Но в "Торпедо" при Воробьеве считалось, что выходной - это не день отдыха, а пропущенная хоккеистом тренировка, которую надо отработать. И нагрузки давали такие, что дым из ушей валил. 40 минут играли "пять на пять" или час двадцать делали "один в один", "два в два", "три в три". Потом наша группа шла на землю, другая - на лед. Это все только утром. А вечером была еще одна тренировка - и там барьеры. Ну вот, видите - вы смеетесь. А мы все это делали.
- Но как 40 минут играть "пять в пять" с полной выкладкой?
- Очень просто. Достаточно было фразы: "Проигравшая команда идет на прыжки". Все, сразу закусывались. До драк доходило. Петра Ильича это, по-моему, не шибко расстраивало: царапаются - значит, не все равно. Тренировались тогда вообще жестко. И предсезонка была страшная - мы по 30 игр проводили с конца июля по начало сентября. Полсезона, по сути.
- И выигрывать требовалось?
- Ну, желательно. Случай расскажу. Чуть больше года после чемпионства, мы в Финляндии, едем на игру предсезонную. Тут вдруг Леха, водитель автобуса, кричит: "В России дефолт!" - и радио погромче делает. Все в панике. У кого деньги в банке - кинулись по телефону кого-то вызванивать, пытаться перевести деньги, чтоб они не сгорели. Короче, всем было не до хоккея, но мы выиграли тот матч. Чтобы не прыгать.
СОТОВЫЙ
- У кого в той команде был сотовый телефон?
- Не у многих. В основном, все с пейджерами ходили. Первый мобильник появился у Егора Подомацкого. Таким аппаратом можно было орехи колоть. Я стал вторым: "нокию" купил в Финляндии, 300 долларов отдал. Толстый такой телефон, с антенной, но уже поменьше, чем Егоркин. Первый звонок домой сделал. Жене говорю: "Я телефон купил, вот с него звоню, как слышно?" А она: "Зачем ты его взял, Дима? Дурью маешься!" Петр Ильич тоже не понимал, зачем он.
- У него не было?
- Нет. Может, в этом и причина, не знаю. Мы как-то сразу почувствовали, что само наличие телефона у хоккеиста Петр Ильич не приветствует и с мобильником в руках лучше не попадаться ему на глаза, - и часто разговор завершался словами: "Ой, тут Воробьев идет, ладно, пока". Тогда ведь считалось, что сотовый - роскошь. А когда игрок шиковал - Петра Ильича это немного настораживало. Горохов, помню, на семерке БМВ приехал - у Воробьева глаза на лоб полезли. Сейчас вспоминаешь - ну цирк ведь. Боже мой, на иномарке приехал, телефон купил. Ужас какой.
- Седьмая БМВ - лучшая машина в том "Торпедо"?
- Да. У меня тогда "фиат" был. Это потом Андрей Жуков из Италии пригнал две "альфа-ромео" - себе и мне. Больше в Ярославле таких машин ни у кого не было.
"Раньше все в спортивных костюмах ходили и как-то не комплексовали"
- Кто был у вас главным модником?
- Да раньше все в спортивных костюмах ходили - и как-то не комплексовали
- В шубе никто не приходил?
- Таких эксцессов, слава Богу, не было. Но однажды Воробьев сказал: "Теперь на игры надо приезжать нормально одетым: пиджак, рубашка, галстук, брюки". Про ботинки ничего не сказал, мы уж сами догадались.
- Как команда восприняла?
- Дико это было. Оно конечно - Воробьев за границей подсмотрел, решил здесь привить. Но я понимаю, если б у нас дворец был шикарный, после игры можно было куда-то пойти в этом костюме, поужинать. А в Ярославле "Автодизель" старый, куда команду завозили с черного хода. Нас в этих костюмах только водитель автобуса и видел, наверное.
- Какой самый страшный дворец был?
- Для меня - в Нижнекамске. Там холодный такой сарай был, обитый железом. Да и ездить туда страшновато было: регион кишел группировками. Из гостиницы старались не выходить, но и в ней проблем хватало: в ресторане вечно какая-то пьянь ошивалась. А лучшими дворцами считались "Иртыш" омский и "Лужники".
- В Череповце красный снег видели?
- Ой, ну вы сгущаете, по-моему. Снег там не красный совсем - темноватый, скорее. Я потом играл в "Северстали". Помню, едешь в Череповец на машине: небо ясное, солнце. А над городом черное облако висит.
ШЛЕМ ПОДОМАЦКОГО
- От кого в "Торпедо" шел весь смех?
- У нас со смехом была проблема. Смеешься - значит, не готов к игре, несерьезно относишься. На нас все смотрели - понять не могли: "Вы что такие хмурые ходите, набыченные?" Контакты с игроками другой команды тоже не приветствовались. Обычно ведь как - на раскатке подъезжает к тебе знакомец оттуда: привет-привет, как ты, ладно - давай, сейчас мы вам устроим. А у нас это пресекалось. Не дай Бог Петр Ильич увидит - с игры снимет. Поэтому так, перемигивались на раскатке.
- Мы всех про вратарей спрашиваем - очень веселые истории слышим. Вот у вас Браташ играл. Он уже тогда пытался что-то комментировать?
- Да нет, не замечал за ним. Да и потом - Олег у нас всего сезон отыграл. Вот с Егором Подомацким мы и росли вместе в Рыбинске, и играли потом долго, дружим. В нем все отмечали абсолютную скромность. На диктофоны, телекамеры была аллергия. Вообще, у меня убеждение, что вратарей надо максимально огораживать от всего внешнего. Пусть тренируются, живут отдельно. У меня же младший сын в "Шиннике" сейчас футболом занимается, ему восемь лет. А старшему - двенадцать, и он вратарь в альтернативной ярославской хоккейной школе "Локомотив-2004". Три года бился над тем, чтобы в поле пошел, - безрезультатно. Теперь уже вспоминаю: когда мы его, еще младенца, с собой брали в гости к Егору Подомацкому, сын все время к шлему тянулся.
- Вы бросаете ему?
- Да. Пока не в полную силу, конечно. Ловит хорошо.
- И на тренировки ходите?
- Когда получается. Но если прихожу - молчу. Это ужас ведь: очень много безумных папаш, которые орут: "Туда давай! Да не туда! Дебил!" Иногда это становится совсем невыносимо, подойду к такому: "Ты сам-то в хоккей играл?" - "Нет". - "Ну а чего раскричался тогда?" А так - они и тренера заткнуть попытаются, если вовремя не одернуть.
- Вратарская форма жутко дорогая, а ребенок еще и растет.
- Да, цены сумасшедшие. Егор, Ламот, Валикетт мне что-то из своей формы давали - так, для сына на вырост. А финн к нам приезжал в Ярославль вратарь тренировать - Мика Лехто. Он мне всяких дисков по подготовке оставил: "Отдай, - говорит, - маленькому вратарю".
- Старший у вас 1997 года рождения - до или после золота на свет появился?
- 20 мая - на следующий день после награждения. Классный год был у меня: сын родился, первое место взяли, институт закончил. И еще что-то было. Не могу вспомнить.
- Мобильник купили.
- Да, точно.
