Так уж вышло, но о россиянине Кирилле Сафронове гораздо больше знают за океаном, нежели на родине. До отъезда в Северную Америку, где Сафронов провел пять последних лет, питерский воспитанник не успел сколько-нибудь серьезно "засветиться" перед широкой хоккейной публикой, хотя и сверкнул на ее глазах весьма ярко.
Когда ему было лет 16-18, он считался одним из самых, если не самым перспективным защитником среди российских юниоров. Будучи на два года младше своих коллег (а в этом возрасте порой разница в два года - большая пропасть), получил от Петра Воробьева приглашение в молодежную сборную страны, где, правда, уже при Геннадии Цыгурове завоевал золото мирового форума в 1999-м.
В тот же самый период он мог появиться и в Ярославле. Селекционеры клуба активно интересовались защитником еще в бытность его подростком, уже тогда разглядев в "столпе обороны" большой потенциал. А уж когда в "Торпедо" пришел Воробьев, славящийся умением и стремлением работать с молодежью, желание заполучить в свои ряды юное питерское дарование оформилось в окончательное и бесповоротное.
Тем не менее, приезда Сафронова в Ярославль пришлось ждать почти 7 лет. За это время Кирилл возмужал (хотя габаритами всегда не был обделен), с легкой руки Бориса Михайлова в 16-летнем возрасте попал в основную команду СКА, отыграл в Суперлиге порядка 35 матчей. Был выбран "Финиксом" в первом раунде драфта-99 под общим номером "19" (к слову, он вообще стал первым из питерских хоккеистов, задрафтованных в стартовом раунде) и в этом же году отправился искать счастья за океан.
Вернулся в Россию в 2004-м. Сменив два (!) клуба за одно лето, оказался-таки в третьем - в "Локомотиве", где сразу получил статус одной из главных надежд предстоящего сезона, учитывая, что по окончании прошлого чемпионата ярославскую команду покинули сразу три ведущих защитника (а четвертый - ушел еще, когда баталии регулярного первенства были в самом разгаре). Однако пока что Кирилл Сафронов - лишь главный штрафник железнодорожников. Что, в общем-то, удивительно, ведь, судя по статистике его выступлений за последние годы, защитник прежде не отличался ни особой игровой жесткостью, ни отсутствием дисциплины, ни провокационным поведением на льду. Подобное количество штрафных минут и для самого новобранца "Локомотива" - неприятная неожиданность.
- Честно сказать, это для меня совершенно не характерно - признается Кирилл, когда мы беседуем с ним накануне сибирского вояжа ярославской команды. - Вообще-то я обычно очки на льду набираю, а не штрафные минуты. Голы забиваю, передачи отдаю, а не удаляюсь в каждом матче, да еще и по нескольку раз.
- Почему, на твой взгляд, это происходит?
- Наверное, прежде всего, потому, что за пять лет, проведенных в Северной Америке, я привык к другому судейству, которое немного отличается от российского. Видимо, теперь мне наоборот надо привыкать к тому, как работают наши арбитры, перестраиваться, хотя я думаю, мне это уже почти удалось. Во всяком случае, надеюсь, что таких больших удалений у меня больше не будет.
- Поясни, что означает "другое судейство". Многие иностранцы, приезжая в Россию, говорят о различиях, но никто не может привести конкретный пример, в чем они выражаются.
- Потому что это не то чтобы другие правила, а просто разная общая оценка ведения матча. Я заметил, в России любого игрока чуть толкнешь, он сразу падает, а судья тут же удаляет без разбора - силовой прием или нарушение, все равно иди на скамейку. Здесь разрешены блокировки, но зато карается любой зацеп. Вот в матче с "Нефтехимиком" я, например, элементарно сыграл плечом, но оказалось нельзя, чтобы этот удар плечом приходился в голову, и поэтому меня отправили отдыхать. В общем, мне просто надо привыкнуть к существующим здесь правилам и действовать аккуратнее. Я это прекрасно осознаю и стараюсь исправиться.
- Тренеры "Локомотива" пока еще относятся с пониманием и дают полный кредит доверия, или уже выражают недовольство частыми штрафами?
- Ругаются, конечно. Все понятно, ведь даже двухминутным удалением можно подвести команду, сбить темп атакующих действий и все испортить, а уж матч-штрафами, которые я получал в конце игры, тем более серьезно подводил партнеров. Думаю, меня самого это даже больше расстраивает, чем тренеров.
- Судя по статистике, ты действительно не относишься к числу злостных нарушителей, но по субъективным ощущениям, кажется, что ты всегда в гуще событий - стычек, столкновений и даже "разборок". Помню, полуфинал молодежного чемпионата мира в 1999-м году, когда ты всерьез подрался со словаком…
- Я тоже помню (улыбается). Я знаю, что в России любая "разборка" на кулаках жестоко карается различными дисквалификациями, штрафами, поэтому все стараются избегать подобных столкновений. На самом деле я первый в драку никогда не лез и не полезу, но за своих партнеров по команде заступлюсь всегда. Особенно, если вижу явную несправедливость и подлость. За своих надо стоять горой!
- По жизни ты тоже такой "агрессивный" - в хорошем смысле этого слова?
- Нет, я вообще спокойный, миролюбивый, в чужие проблемы не вмешиваюсь, тем более, если не просят. Жизнь - штука очень серьезная, в ней иногда такие вещи случаются… то, что произошло в Москве с Анатолием Устюговым, например - это кошмарная трагедия. Осторожность никогда не помешает.
ВСЕ, КАК ЕСТЬ!
- Кирилл, в России ты малоизвестен широкому кругу болельщиков: воспитанник питерского СКА, в свое время весьма перспективный - вот, пожалуй, и вся характеристика. Расскажи чуть подробнее о своей биографии.
- Я помню, в детстве у меня был выбор, куда пойти - в баскетбол или в хоккей. Мой двоюродный брат занимался баскетболом, и этот вид спорта мне тоже нравился. Но что-то не получилось туда попасть, то ли секция была закрыта, то ли просто не записывали в тот день, и я пошел в хоккей. Тогда еще дворовая команда была - "Кировец", в ней я год прозанимался, а затем отец отвел меня в школу СКА. Мне было лет 7 или 8, уже не помню. Моим первым тренером стал Валерий Евгеньевич Цалпанов (Воспитанниками которого являются также нападающий "Ак барса" Александр Дроздецкий и бывший защитник "Авангарда" и СКА Илья Горбушин - прим. авт.), который, собственно, и довел меня до команды мастеров. Хотя, наверное, самым первым и самым главным тренером все-таки был мой отец: он поставил меня на коньки, научил кататься, занимался со мной постоянно.
- Он из бывших спортсменов?
- Отец долгое время играл в футбол и в хоккей, но только на уровне первенства города.
- В элиту отечественного хоккея ты попал по протекции Бориса Михайлова?
- Да, за что ему очень благодарен. Я практически не играл в фарм-клубе, находился там всего пару месяцев, когда Борис Петрович заметил меня и пригласил в первую команду. Я считаю, он очень много для меня сделал: целый год я с ним тренировался, играл у него, он доверял мне, совсем еще молодому защитнику, на что способен не каждый тренер… но, к сожалению, на следующий сезон он ушел в ЦСКА. А через год я и сам уехал за океан. Трудно было не уехать: меня как раз выбрали на драфте в первом раунде, сразу предложили хороший контракт, активно уверяли в том, что рассчитывают на меня, что я буду играть. Только потом я понял, что все это пустые разговоры, они всем так говорят. В итоге получилось все совсем не так, но я совершенно не жалею, что сорвался тогда, хотя меня и убеждали, что еще рано, надо поиграть здесь. Но я поехал в юниорскую лигу и до сих пор уверен, что опыт, приобретенный мною тогда, очень мне пригодился. Я много играл, посмотрел Канаду, выступал как раз в тех лигах, откуда и выходят потом все известные канадские хоккеисты.
- Если бы остался еще года на два-три, возможно, отправился бы за океан уже сложившимся мастером.
- На самом деле никто не знает, что произошло бы со мной в России за эти два-три года. Может, действительно вырос бы и окреп как хоккеист, а может, наоборот, затерялся, как это произошло со многими молодыми игроками. Что случилось - то случилось. Я ни о чем не жалею: у меня были хорошие шансы закрепиться в основном составе команды НХЛ, но что-то не получилось, где-то сам не доработал, где-то обстоятельства не сложились, но возможности-то были, значит, не зря уезжал!
- Но только не в "Финиксе", где в основе ты провел всего один матч.
- Да, там свой шанс я как раз не использовал. Я очень много и хорошо играл в фарм-клубе, мне доверяли тренеры, у меня была неплохая результативность, но в первом матче за основной состав я, к сожалению, ничего не сумел показать. Конечно, на самом деле это еще ни о чем не говорит, за одну игру трудно раскрыться, но меня больше не вызывали из фарм-клуба, а затем обменяли в "Атланту". Для меня это был шаг вперед - в том смысле, что "Атланта" - более молодая команда, и там появлялась хорошая перспектива попасть в основной состав. В первый год я сыграл в нем несколько матчей и поехал в Чикаго, в фарм-клуб, с которым мы выиграли Кубок АХЛ. Там я выступал вместе с нынешним тольяттинцем Юрой Буцаевым. Это было очень хорошее время - классный город и команда отличная! На следующий сезон я с самого начала попал в "Атланту", отработал в ней почти полтора месяца, а потом меня с несколькими другими молодыми игроками опять отправили вниз с формулировкой "чтобы больше играли". В результате я находился в подвешенном состоянии: то в фарме, то в основе, в итоге в НХЛ провел 30 с небольшим матчей. А затем последовал очередной обмен - в "Нэшвилл", Там я выступал за фарм-клуб вместе с Кертисом Мерфи, который, как и я, сейчас играет в Ярославле. Мы стали чемпионами АХЛ, для меня это вообще был очень удачный сезон: я провел 101 матч (не пропустил ни одной игры в сезоне! - прим. авт.), 80 - в регулярном чемпионате и 21 - в плей-офф, забил 5 голов и сделал 26 результативных передач. Последняя игра состоялась 7 июня, так что у нас с Мерфи отпуск в этом году был совсем короткий.
- В твоей заокеанской карьере было два обмена: многие хоккеисты говорят, что обмен, особенно первый и тем более - неожиданный, это всегда шок, испытание, прежде всего, на психологическую прочность: чувствуешь себя "вещью", которой распоряжаются другие.
- Да, я слышал, у многих так часто бывает, но лично для меня первый обмен в "Атланту" был как нечто само собой разумеющееся. Я предполагал, что это может произойти, хотя тренеры фарм-клуба, узнав, были очень удивлены: как я уже сказал, почему-то именно в нем я играл много и хорошо, и у меня все получалось. Вообще, обмен произошел очень быстро: мне позвонили в три часа дня и сказали, что меня поменяли, рано утром самолет, на котором я улетаю в Чикаго и в этот же день играю там против "Хьюстона". Я только и успел, что собрать вещи, оставить машину, отдать друзьям ключи, времени на переживания просто не было. Кроме того, адаптироваться на новом месте мне помогла команда, мы удачно выступили в том сезоне, а когда хорошо играешь, то и все остальное ладится. И в целом, я считал, что этот переход был для меня благом, так как появился шанс попасть в "Атланту": к тому же меня сразу вызвали в основу, я провел несколько матчей, и хотя вновь вернулся в фарм-клуб, все-таки надежд на будущее у меня было больше, чем в "Финиксе". А вот второй обмен, в "Нэшвилл", кстати, стал неожиданным и в какой-то степени я испытал шок, хотя и не могу назвать это такими уж серьезными переживаниями. Руководство "Атланты" очень хотело приобрести одного защитника, на которого меня и поменяли. А там сразу же без вариантов отправили в фарм-клуб, но мне, как я уже говорил, и тут повезло с командой.
КАЗАНСКО-НЕВСКИМ ТРАНЗИТОМ НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ ПУТИ
- Как известно, в Ярославль тебя приглашали еще задолго до отъезда за океан.
- Да, в принципе я уже очень давно, еще с юношеского возраста, мог здесь играть, но тогда, видно, время еще не пришло (улыбается). Мной интересовались и раньше, и в прошлом сезоне, когда я выступал в "Милуоки", звонили, звали в команду.
- Почему же в таком случае ты сначала поехал в "Ак барс"?
- Хотелось посмотреть на себя на уровне защитников сборной России, проверить, как я выгляжу на их фоне. Но поработать в Казани довелось всего три недели.
- Официально было озвучено, что контракт вы с клубом расторгли "по взаимному желанию", а как обстояло дело в действительности, кто был инициатором разрыва соглашения?
- Все действительно было по взаимному согласию. Просто меня вызвали и сказали, что мой североамериканский стиль игры не подходит для их команды. Я не расстроился, и с радостью перешел в "Локомотив". Тем более что за то время предсезонки, которое я провел в Казани, мы участвовали в товарищеских матчах, и я видел, как выглядят ярославцы. Мне показалось, что железнодорожники - вообще едва ли не лучшая команда, с которой я встречался. К тому же я много слышал об отличных здешних условиях, о высокой клубной организации, да и друзей-знакомых здесь у меня довольно много. С одними давно общаемся, с другими - когда-то вместе играли в различных командах, юношеских сборных.
- Но ведь перед "Локомотивом" еще был родной Санкт-Петербург…
- Я провел там всего неделю. К сожалению, в Казани я получил травму - растянул связки на голеностопе и отправился в Питер лечиться. Я не знал, что со мной будет дальше, где я буду играть, поэтому пока шли переговоры с командами, дома восстанавливался и тренировался со СКА.
- Вариант, при котором ты так и остался бы в клубе, воспитавшем тебя, и с тренером, открывшим тебе дорогу в профессиональный хоккей, не существовал?
- Конечно, существовал. Мне предлагали играть в СКА, но… все-таки "Локомотив" ставит перед собой высокие задачи, и мне очень хотелось участвовать в их решении.
- До отъезда в Северную Америку ты провел в Суперлиге всего 35 матчей, это немного, но все же каким показался тебе российский хоккей после пятилетнего отсутствия?
- Более быстрым. Ребята почти все техничные, хорошо катаются, появилось много сильных команд, и уровень чемпионата, я так думаю, значительно повысился. Мне еще немного сложновато, так как в принципе любой переход требует времени для привыкания. Например, к отличающимся размерам площадки. Я надеюсь, что буду прибавлять от матча к матчу, тем более в такой хорошей команде, где тебе созданы все условия для работы.
