Всегда трудно писать о хоккеисте, который по тем или иным причинам, порой независящим от него самого, не часто появляется на льду. Вдвойне сложно, если он – дублер одного из сильнейших на сегодняшний день вратарей российской Суперлиги. И даже не столько сложно, сколько страшно – малейшая неточность, чуть искаженное слово, неправильно переданный нюанс, интонация, и можно ненароком обидеть и основного стража ворот, и его «заместителя». А ведь второй голкипер - едва ли не главный хранитель благоприятной атмосферы и микроклимата в команде: от его умения владеть собой и ситуацией, во многом, зависит спокойствие, хладнокровие и уверенность того, кто в настоящий момент занимает «пост № 1».
Как команда должна знать, что на последнем рубеже у нее – стена, так и эта самая «Стена» должна чувствовать за своей спиной не дыхание злобного конкурента, а плечо и поддержку надежного парнера и коллеги.
Теперь представляете сколько сил, физических и моральных, тратит Андрей Малков, казалось бы, просто находясь на скамейке запасных?
- Андрей, догадываешься, с какого вопроса мы начнем наш разговор?
- Когда я, наконец, буду играть в хоккей (улыбается)?
- Примерно. На самом деле задам его по-другому: не обидно тебе быть «вечно вторым»?
- Иногда начинает немного надоедать. Но не обидно, это моя работа. Почему я должен обижаться? Потому что Егор хорошо играет? И на кого?
- На себя, например. Получается, что ты играешь чуть хуже…
- На себя обижаться тоже не стоит. Я просто должен больше работать, тренироваться, чтобы быть лучше, чем я сейчас.
- Специалисты считают, что существует такая профессия - «второй вратарь»: это вратарь, который может похвастаться психологической стабильностью и фантастически надежен, когда периодически выходит на замены. Но «лепить» из него первого, постоянно играющего – бессмысленно…
- Я понимаю, о чем ты говоришь. Первый и второй вратарь – это действительно разные игроки. С одной стороны, быть вторым намного сложнее: ты не знаешь, когда тебя поставят, и поэтому должен находится в постоянном тонусе, не расслабляться. А за редкие матчи не успеваешь до конца почувствовать игровой ритм. Вышел на лед – не пошло, а потом бывает сложно найти свою игру. У основного вратаря – совершенно другая психология. Ты знаешь, что тебя будут ставить и именно от тебя очень многое зависит. С одной стороны это легче – ты понимаешь, что если даже ошибешься, у тебя есть шанс все исправить, в следующем матче ты снова появишься в игре. А с другой – тяжелее, потому что ты знаешь – тебе как раз ошибаться нельзя, на тебе слишком много держится.
- Но переход из одной стадии в другую все-таки возможен? Я имею в виду конкретно тебя?
- У меня так складывалось постоянно: я был и первым, и вторым, и пополам мы с партнером проводили сезон. Все это чередовалось.
- Привык к подобным виражам в карьере?
- Привыкнуть можно ко всему.
- Разные наставники исповедуют различную тактику на последнем рубеже команды: кто-то чередует вратарей, дает возможность стоять через матч, а кто-то позволяет им играть до глобальной ошибки. Какая схема ближе тебе?
- Каждый тренер поступает исходя из своего видения хоккея и имеющихся у него вратарей. Кто-то берет двух примерно равных по силе и чередует их, кто-то полностью доверяет одному. Многие голкиперы, я думаю, предпочитают играть первыми. Егор, например, тоже увереннее себя чувствует, когда является основным вратарем. И Вуйтек это знает, и доверяет ему, а Егор полностью оправдывает это доверие. Поэтому что-то менять в такой ситуации бессмысленно.
- Ты так плавно перешел на Егора, но вообще-то я спрашивала тебе о твоих предпочтениях.
- Не могу их точно определить. Еще раз повторю, что у меня бывали различные сезоны. Одно могу сказать: я считаю, что основной вратарь должен иметь право на ошибку и обладать большим кредитом доверия тренера. Другой вопрос, если эти ошибки начинают повторяться…
- Признайся честно, когда ты здорово провел предсезонный турнир в Магнитогорске и был признан его лучшим вратарем, появилась надежда, что в этом сезоне ты будешь чаще играть?
- Начнем с того, что турнир в Магнитогорске я не могу занести себе в актив. Лучшим вратарем меня признали только потому, что я был единственным из коллег по амплуа, кто сыграл все три матча. А если бы я действительно показал свою игру, мы бы победили во всех встречах. Команда-то действовала здорово, а ряд моих ошибок свел на нет ее усилия. Можно сказать, обе ничьих – моя вина. Так что я уж точно никак не мог думать, что после Магнитки вдруг стану основным.
- Есть мнение, что только тот вратарь, который умеет быть вторым, способен в итоге стать первым. Что помимо работоспособности отличает дублера, стремящегося к основе? Терпение?
- Да. Но всякому терпению тоже может придти конец. Хоть нервная система достаточно крепкая, но два сезона подряд сидеть – это очень тяжело. Хотелось бы маленько и в хоккей поиграть (улыбается). С другой стороны – это только мысли. Я сам вижу, что команда выигрывает, Егор стоит просто блестяще, а в таком случае ничего менять нельзя да и не надо.
- Кстати, о крепких нервах. Тебя называют человеком с «железобетонной» психологией: ты месяцами сидишь в запасе, но когда выходишь на лед, не нервничаешь, не дергаешься, напротив, играешь грамотно, надежно.
- Далеко не всегда. Я стараюсь много работать, чтобы быть готовым в любую минуту вступить в игру. Но с другой стороны, надо уметь при этом себя психологически расслаблять, чтобы ответственность, желание показать все, на что способен, не сковывали тебя, как получилось у меня с Хабаровском. Четыре броска в створ ворот – четыре гола.
- Прямое доказательство теории, что чем чаще бросает соперник и «разминает» вратаря, тем он играет лучше?
- Да, очень сложно играть, когда первый бросок по твоим воротам сделают в конце первого периода, а то и во втором.
- Многие спортсмены говорят, что лучшая тренировка – это игра.
- Даже самая плохая игра лучше самой хорошей тренировки. Это, наверное, аксиома.
- В таком случае, раз тебе приходится редко выходить на лед, расскажи о твоих тренировках. Какие они?
- Если нет возможности играть, надо сделать тренировку как можно более плодотворной. Раньше приходишь, позже уходишь, работаешь над отражением бросков. У нас есть тренер вратарей, мы с ним выполняем различные упражнения.
- Тебе привлекают к играм второй команды?
- Однажды в этом сезоне я выступал за «Локомотив-2» в Рыбинске. Больше не получается. Во-первых, из-за несовпадения графика основной команды и дубля, во вторых, против откровенно слабых соперников меня не ставят. А в тот раз просто все удачно совпало.
- Но, может, ты хотел бы чаще играть за фарм-клуб для получения игровой практики, как это было в прошлом сезоне?
- Матч на матч не приходится. В зоне, где выступает «Локо-2» могут быть совершенно разные команды. Есть те, которых железнодорожники «выносят в одну калитку». Какой смысл меня в них задействовать? Уж лучше тогда больше тренироваться с основой. Но на самом деле это не мне решать, а тренерам.
- Настоящий профессионал тот, кто умеет выжать максимум из единственного момента. Ты, когда выходишь на лед, стараешься показать максимум того, на что способен или личный результат все-таки уступает место командному?
- Задача любого вратаря – пропустить меньше, чем забили его нападающие. Но если ты пропускаешь 4-5 голов за игру, даже если при этом команда победила, ты обвиняешь, коришь сам себя. Пусть тебе скажут, что все нормально, мол, не переживай, все равно выиграли, но от этого никуда не деться.
- А что для тебя важнее: то, что говорят окружающие или то, что ты говоришь сам себе?
- Я уже научился не обращать внимания ни на похвалы, ни на упреки других. Но и глубоко копаться внутри себя, ругать – это не по мне.
- Не склонен к самокритике? Вот бы не подумала, учитывая, как ты подошел к оценке своего выступления на Мемориале Ромазана.
- Просто я думаю, что не надо слишком увлекаться самокритикой. Игра есть игра. Можно, когда летишь после матча в самолете, прокрутить в голове события, проанализировать, как нужно и как не нужно было играть, не более того. Но хвататься за голову, смотреть кассеты и говорить себе: «Что ж ты сделал (или не сделал)!?» - мне кажется, чересчур. Это еще больше давит на психику.
- А сидение на лавке не давит? Ты никогда не пробовал сказать тренеру, что хочешь поиграть?
- Я никогда не подойду к тренеру и не скажу ничего подобного. И партнерам своим не скажу, нытье – это не для меня. Не ставят – значит, так нужно. Я сам выбирал эту команду, я знал, куда шел и какой сильный здесь играет вратарь.
- И, скажи честно, ты не разочарован своим пребыванием здесь?
- Нет. Я, по крайней мере, не жалею об этом. И еще – я не люблю говорить сослагательно: «А если бы», «а вдруг»… Я сам сделал такой выбор.
- Какое место занимает в твоей карьере «ярославский период»?
- Важное. Пусть, конечно, я не часто выхожу на лед, но я счастлив хотя бы оттого, что попал в лучшую команду России и Европы. Я стал здесь чемпионом, хоть и не играл.
- Почему же? Играл и очень важный отрезок, когда Егор находился на Олимпиаде.
- Это было в чемпионате.
- Ну и что? Если бы не выиграли те матчи, могли бы не занять первое место и, кто знает, как сложился бы расклад в плей-офф.
- Опять «если бы», «если бы»… Сейчас это уже неважно. У меня есть золотая медаль, а она есть не у каждого вратаря. Я работал здесь, тренировался, я рад, что просто сюда попал. Не кто-то другой, а я, который лет 5 назад не мог и мечтать о подобном.
- Каким должен быть, по-твоему, выдающийся вратарь?
- Он стоит постоянно и стабильно, а его команда всегда побеждает. Или почти всегда.
- …со счетом 7:5, 6:4, 5:3?…
- Я не думаю, что такое бывает.
- Но допустим, пару лет назад такие результаты были очень даже распространены для игры магнитогорского «Металлурга».
- Сейчас это невозможно. Только при наличие сильного, высококлассного, стабильного, мало пропускающего вратаря команда будет много выигрывать.
- Вратарь обычно запоминает пропущенные им шайбы?
- Если напрячься, я думаю, можно вспомнить немало шайб, которые ты пропустил в своей карьере. Но я этим, честно говоря, не занимаюсь.
- И даже не расскажешь о самом курьезном пропущенным тобой голе?
- Расскажу. Мы с Алексеем Коршковым, знакомым ярославскому болельщику, тогда играли в Кирово-Чепецке на открытой ледовой площадке. Шел жуткий снег. В мою сторону выбросили шайбу, она так медленно катилась, и я видел, что успеваю к ней. Побежал, а она возьми и в снежке притормозила. А навстречу – Леха с соперником. Мы с Лехой столкнулись, упали на синей линии, а игрок спокойно въехал с шайбой в ворота. Очень обидно было.
- Про здорово играющих вратарей обычно говорят «поймал кураж». Что это такое и за что его ловят?
- Это когда ты встаешь в ворота, сразу же отбиваешь несколько опасных бросков и всем своим телом чувствуешь, что ты в тонусе, входишь в ритм, живешь игрой и тебе точно не забьют.
- А если все-таки забьют?
- Высококлассного вратаря пропущенный гол не должен выбивать из тонуса.
- На предматчевой раскатке, после того, как игроки размяли тебя и начинают разминать Егора, ты все время наблюдаешь за соперником. За вратарем или нападающими?
- За вратарем. В частности за действиями тех вратарей, которых я не знаю – сейчас много появилось канадцев, чехов. Смотрю на их манеру игры.
- И потом советуешь нашим нападающим, как нужно против них сыграть?
- Иногда можно подсказать, что где-то лучше верхом бросить, или что голкипер шайбу часто перед собой отбивает. Хотя по разминке объективно нельзя все оценить.
- А когда идет игра ты пристально следишь за ее перипетиями, или все же успеваешь посмотреть на трибуны, зрителей…
- …группу поддержки, да? (улыбается). Я, как самый преданный болельщик «Локомотива», не пропускающий ни одного домашнего и выездного матча стараюсь смотреть и на игру, и на все остальное. По мере необходимости подсказываю нашим игрокам, потому что в центре поля меня лучше слышно, чем Егора из ворот.
- А официальных обязанностей у тебя нет?
- Я знаю, что в других командах вторых вратари что-то пишут, считают, но у нас такого нет.
- Как ты заставляешь себя работать, когда работать не хочется?
- Сам себе говорю: «На этом сезоне хоккейная карьера не заканчивается».
- Пессимизмом веет… Неужели в этом сезоне ты уже поставил на себе крест?
- Никогда. Крест я на себе никогда не поставлю. До последнего буду бороться.
- Тебя нельзя назвать «человеком настроения»?
- Вряд ли. Считаю, что работать надо всегда и много, независимо ни от чего. Настроение – это уже личное.
- Сильно расстраиваешься, если в твоей жизни что-то случается по независящим от тебя обстоятельствам?
- Нет. Знаешь, говорят: «Не можешь изменить обстоятельства – измени себя и свое отношение к ним!»
- Ты – человек веселый, улыбающийся, но можно ли когда-нибудь увидеть тебя угрюмым?
- Можно, но очень редко. И потом, даже если я злой, на окружающих это не отражается.
- Тебя никогда в начале карьере и позднее не раздражало, что из-за хоккея приходится жертвовать какими-то удовольствиями?
- А я ни от чего не отказывался (улыбается). Удовольствия, которые я хотел получать, никогда не мешали хоккею. И хоккей никогда не мешал удовольствиям, а только способствовал и давал шансы пользоваться ими.
- А, я поняла, ты имеешь в виду возможность приобрести любимую машину…
- И это, конечно, тоже.
- Тебе когда-нибудь приходилось совершать необдуманные поступки?
- Достаточно много моментов было в жизни, о которых тяжело сейчас вспоминать. Но каких-то роковых ошибок не совершал, чтобы уж совсем плохо становилось.
- То есть о прошлом никогда не жалеешь?
- Сожалеть о прошлом и думать о прошлом – это разные вещи. Иногда просто вспоминаешь, что ты когда-то сделал или не сделал, как поступил или не поступил, но, чтобы не происходило, убиваться из-за этого, думаю, не стоит.
- Как ты считаешь, должна быть у человека несбыточная мечта или лучше, когда твои желания реально осуществимы, чтобы надеяться, бороться за их выполнение, иметь цель и идти к ней?
- У человека должны быть и те, и другие. Нужно мечтать, чтобы если очень захотеть, этого обязательно добиться. Но и «розовая» такая мечта, мне кажется, тоже должна присутствовать у каждого.
- О «розовых» мечтах ты мне, конечно же, не расскажешь (Малков, смеясь, отрицательно качает головой). Тогда поделись теми, которые реально осуществимы.
- Если о чисто спортивных желаниях… В 30 лет тяжело о чем-то мечтать…
- Стоп. Ты что же, считаешь, что 30 лет - это серьезный рубеж? Всегда думала, что для вратаря самый классный возраст, расцвет – это от 25 до 35.
- Не в этом дело. Просто я не хочу говорить банальные вещи о том, что мечтаю еще раз стать чемпионом, попасть в сборную, выиграть с ней что-нибудь и вообще всегда побеждать, побеждать, побеждать. Это настолько очевидно, что об этом можно даже не спрашивать. Этого хочет каждый хоккеист и любой спортсмен.
- А чего ты хочешь не из банального?
- Да все, наверное, банально! Иметь свой дом, вырастить сына, чтобы он стал хорошим человеком и чего-то добился в жизни, купить хорошую машину (улыбается). Очень хорошую.
- Тебе уже не нравится твоя «Хонда»? Что в таком случае в твоем понимании «очень хорошая машина»? 450 «лошадей», как сказал Саша Гуськов?
- Да это дилетант в автомобилях, он вообще не знает, о чем говорит (смеется).
- А он, кстати, предупреждал, что ты будешь невысокого мнения о его водительских способностях. Но давай, о машинах мы с тобой говорить все-таки не будем, а то автомобильная тема уже немного надоела. Представь, что у тебя есть уйма свободного времени, что ты с ним станешь делать?
- Я боюсь этого, что у меня когда-нибудь будет слишком много свободного времени. Не хотелось бы, чтобы так произошло. Все время надо чем-то заниматься.
- И чем бы ты стал заниматься, если бы у тебя не было тренировок ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю?
- И мне платили бы деньги? (улыбается)
- Допустим, да.
- Тогда ничем. Все время отдыхал бы.
- А если не платили бы?
- Стал думать, где их можно было бы заработать, чтобы содержать семью.
- И где же?
- Это что, уже конкретный вопрос «Что я умею делать кроме игры в хоккей?» Пока ничего. Мысли некоторые есть по данному поводу, но не более.
- Легко ли тебя обидеть?
- Нет. Я стараюсь никогда не обижаться. Мне даже слово это не нравится. Вот разозлить меня можно, но сложно. Я редко злюсь.
- И на повышенных тонах дома не разговариваешь?
- Только если на секундное мгновение. Крикнул что-то и все, успокоился.
- Споры для твоего характера – нормальное явление? Или ты не сторонник непременно доказывать свою правоту?
- Если я не знаю предмета спора и в чем-то некомпетентен, то я вообще в разговор не встреваю. А если на сто процентов уверен, то выскажу свое мнение. Я останусь при своей точке зрения, но с пеной у рта доказывать что-то не буду.
- Твои друзья только из хоккейного мира или есть и «гражданские»?
- Есть друг Максим в Екатеринбурге. Вообще, в этом городе у меня впервые появились друзья не из хоккеистов. Мы тесно общаемся, он часто приезжает в Ярославль на матчи. Был на наших играх и в Челябинске, и в Перми, и в Магнитогорске.
- Чем он занимается?
- У него свой бизнес. Кстати, познакомили-то нас все-таки друзья-хоккеисты. С нашей встречей связана довольно интересная история. Я только-только приехал в Екатеринбург, жил в гостинице. Потом мы сняли квартиру и надо было перевезти вещи. А я еще никого толком не знал, и капитан «Динамо-Энергии» Отмахов, сейчас он в Перми играет, предложил помощь знакомых. Максим приехал к гостинице на «Уазике», загрузили баулы, он помог перенести их, и я ему даю деньги, говорю: «Спасибо. Возьми на пиво». Я не знал, что он за человек, кто он вообще такой, откуда. А он мне сказал, что может сам себе позволить две бутылки пива. Так мы познакомились, а потом близко подружились. Сейчас, когда вспоминаем об этом, все время смеемся.
- Это твое желание, что семья – жена и сын - сопровождают тебя при каждой перемене места жительства и работы, или собственное решение супруги?
- Это вообще не решение. Просто у Тани даже мыслей других нет. Она всегда со мной как жена декабриста (улыбается). Новосибирск – значит, Новосибирск. Екатеринбург – значит, Екатеринбург. По гостиницам, квартирам… И я только за! Они с сыном моя лучшая поддержка.
