Особый “кайф” для любого журналиста — это открытый, общительный собеседник. Тот, кто не бросает ежеминутно взгляд на часы, всем видом показывая, что отведенное для беседы время истекло. Тот, кто не отвечает вопросом на вопрос и заранее не ограничивает круг допустимых в разговоре тем. Тот, кто по истечении 60 минут интервью (вместо договоренности на 20!) удивленно интересуется: “А что, мы уже целый час тут болтаем? Ничего себе, а я не заметил!”
Александр Гуськов в этом смысле просто “находка”. Веселый — раз. Открытый — два. Доброжелательный — три. Ответственный и надежный — четыре и пять, соответственно. Добавим к этому его безусловный талант защитника, индивидуальное мастерство, высокий профессионализм и получим почти идеальный образ “столпа обороны” российской Суперлиги. “Почти” — это только потому, что настоящему профи всегда есть над чем работать.
ОСТРОЕ ЧУВСТВО ГОЛОДА
— Каждый спортсмен с детства мечтает стать чемпионом. Я не ошибаюсь?
— Конечно, нет. Об этом мечтают, этого хотят абсолютно все!
— И ты, значит, тоже. В составе какого клуба ты видел себя чемпионом, когда мальчишкой пришел в хоккей?
— В составе нижегородской команды, конечно, поскольку сам я родом из Нижнего Новгорода и именно там начал заниматься хоккеем.
— Не очень расстроился, что мечта детства сбылась не полностью: чемпионом-то ты стал, да только в Ярославле?
— Смеешься, да? Шуточки у тебя… (улыбается). Я был счастлив, безумно счастлив! В тот день, когда мы стали чемпионами я думал что, наконец-то, достиг всего того, чего хотел. Для меня это был пик, заоблачная вершина, о которой я прежде мог только мечтать по ночам. Я еще не знал тогда, что меня пригласят в сборную страны, я об этом в тот момент даже и не думал. У меня было столько эмоций, которые хотелось выплеснуть. Уже через 5 минут после финальной сирены я не мог говорить, я так накричался, что даже нескольких слов не мог произнести в телефонную трубку! Пять дней потом голос приводил в порядок.
— Праздники закончились уже давно, наступили трудовые будни. В этом сезоне перед “Локомотивом” поставлена прежняя задача, и чтобы выполнить ее, придется немало потрудиться. Один известный хоккеист однажды сказал: “Залог стабильной игры – это всегда помнить о своих ошибках”. С ним категорически не согласились сторонники тезиса, что о провалах и ошибках нужно забывать как можно быстрее. Какой точки зрения придерживаешься лично ты?
— Я считаю, что свои ошибки нужно помнить, чтобы анализировать их, разбирать и стараться никогда не повторять. Другое дело, что нередко ты их все равно совершаешь через две или три игры. Этого не избежать. Ты же не специально их делаешь, просто моменты возникают сами собой.
— То есть не бывает такого, что ты ошибся, проанализировал этот эпизод и четко понял, что больше ни-ког-да подобной ошибки не совершишь?
— Нет, такого не бывает.
— Почему?
— Потому что хоккей — это игра. Ты же не можешь проанализировать ошибку и сказать себе: все, туда больше не ходи, стой только на этой точке, вперед не рвись, ни шага влево, ни шага вправо, а то опять провалишься. Все равно во время поединка возникнет ситуация, и ты с риском или без риска, но пойдешь в ту зону, где уже когда-то ошибался. Игра сама диктует правила поведения на льду.
— То есть, находясь на площадке, ты никогда мысленно не вспоминаешь о прежних ошибках и все равно играешь по обстоятельствам?
— Иногда я думаю о том, что сделал раньше не так. Но очень-очень редко. Если бы думал чаще, то, наверное, не ходил бы вперед и не забивал (улыбается).
— В “Локомотиве” существует “обязаловка” защитникам время от времени подключаться к атакам, или такие рывки вперед — исключительно импровизация игрока?
— В большей степени — импровизация. Например, если игра напряженная, вязкая, счет скользкий, идет борьба на каждом участке площадке, то лично я для себя решаю: никаких походов вперед, заниматься только обороной, иначе — не дай Бог — сделаешь что-то не так и все, один гол может решить судьбу матча. А когда я вижу и чувствую, что есть запас сил, что наша команда выглядит мобильнее, живее…
— Отрыв в счете имеет приличный, как, например, с “Динамо”…
— Точно, когда уверенно ведем в несколько шайб, тогда ты можешь поэкспериментировать, попытаться прорваться к воротам, обыграть, бросить, и, если повезет, то и забить.
— А не случается так, что в вязкой, напряженной игре ты для себя решаешь не ходить в атаку, а потом на скамейке тренер тебе говорит: “Ну что же ты, Саша, хороший момент был, мог бы и подключиться”?
— Нет. И вообще, именно так, мне кажется, тренер вряд ли когда-нибудь скажет защитнику: “Почему ты не пошел вперед?”. Это же не задача игроков обороны. А вот сам, когда поменяешься, можешь подумать, что здесь, в каком-то эпизоде, в принципе, мог бы и попробовать.
— А наоборот: ты рванулся вперед, а когда возвращаешься тренер ругается: “И зачем, мол, пошел?”?
— А вот такое бывает.
— Часто, очень часто, редко, крайне редко?
— Скажем так: не очень часто. Такое обычно бывает в концовке напряженных встреч, когда игра идет на удержание счета или есть опасность уступить, тогда тренер просит быть очень внимательными и осторожными, не рисковать, тем более понапрасну. Но мы и сами понимаем, что цена ошибки очень высока, поэтому стараемся играть просто, но надежно.
— А твои все-таки довольно регулярные “вылазки” в зону соперника – это осталось от навыков нападающего, в амплуа которого ты когда-то выступал?
— Нет, это же было так давно и нисколько влияет на мою сегодняшнюю игру.
— А я думала твоя любовь к забиванию уходит корнями в прошлое.
— И в прошлое, и в настоящее (улыбается). Гол – это же всегда здорово, приятно! Это такой кайф, а для защитника вдвойне. Почему? Потому что гораздо реже, чем нападающие, находишься вблизи чужих ворот и имеешь возможность их поразить.
— На пресс-конференции после игры с питерским СКА пан Вуйтек посетовал, что наши защитники стали меньше бросать по воротам, особенно при розыгрыше большинства…
— Если он говорит, значит, так оно и есть. Лично я, конечно, не замечаю, что мы стали реже бросать, но, думаю, наставнику виднее. Наш тренер зря не скажет.
— Я заметила, что в прошлом году у тебя было больше мощных бросков “на силу” с целью “пробить” вратаря, а в этом ты стал практиковать неожиданные “кистевые броски”, стараясь обмануть голкипера, и уже забил не один гол таким образом. Специально работаешь над этим компонентом, или игровая ситуация способствует?
— Это, скорее, как получится. Если соперник садится или ложится под шайбу, ты же не будешь бросать в него. Сделаешь паузу, во время которой сориентируешься, как поступить дальше.
— Говорят, чтобы быть сильнейшим, нужно всегда испытывать чувство голода по победам. Стоит хоть на минуту пресытиться ими, сразу теряешь свою силу и превосходство.
— Не знаю, кто произнес эти слова, но сказано очень точно. Ваня Ткаченко говорил в интервью для программки, что победа — это наркотик, и я полностью с ним соглашусь. Я всегда хотел узнать, что чувствует человек, который выигрывает золото. Мне часто рассказывали друзья, знакомые, как все происходит, я слушал, но не представлял себе ничего подобного. А когда сам испытал, то теперь не хочу расставаться с этими ощущениями. Я бы каждый год с удовольствием становился чемпионом, это ни с чем не сравнимо!
— О чем тебе еще рассказывали знакомые, и ты теперь хочешь сам этого добиться?
— Например, золото мирового чемпионата. Для меня и серебро было настоящим подарком судьбы. Сначала я вообще не ждал приглашения в сборную, потом не думал, что меня возьмут на чемпионат мира… В общем, удача оказалась на моей стороне. Не хотелось бы ее отпускать, а для этого надо все время испытывать чувство голода, жажды победы, на любой матч: официальный или товарищеский, за клуб или за сборную всегда выходить с одним желанием — выиграть!
— Ты доволен своим характером на льду и отношением к работе? Ничего не хотел бы изменить?
— В принципе доволен. Но кое-что все-таки есть. Я такой заводной человек на льду, меня легко вывести из себя нехорошими словами в мой адрес, особенно — несправедливыми. Я очень не люблю несправедливости, и если меня обвиняют в том, чего я не делал, меня это выводит.
— Расстраиваешься?
— Да. Начинаю нервничать, появляются нелепые ошибки, которые в другое время никогда бы не совершил. Вот эту черту в себе мне хотелось бы убрать.
— А добавить?
— Думаю надо поработать над катанием, над скоростью. Быть порезвей немного, помобильней.
— Защитник должен быть хладнокровным. В таком случае, есть ли для него что-то важнее и нужнее крепких нервов?
— Крепкие нервы – это второй признак классного защитника после мастерства. О них надо заботиться, их надо беречь.
— И каким образом ты бережешь свои нервы?
— Беречь их не получается, потому что любая игра — это в какой-то степени стресс. Тем более о себе я уже сказал, что часто нервничаю на льду. Нервы надо успокаивать, а это очень хорошо получается после удачных матчей. Когда команда побеждает, на душе становится легко, радостно. Приходишь домой в умиротворенном состоянии, ни на кого не бросаешься.
— Значит, после неудачных игр дома все прячутся по углам от разъяренного мужа и папы?
— Нет, конечно (улыбается). Но о спокойствии и говорить нечего. Какое уж тут спокойствие!? Сон только в пять утра начинает подбираться.
— Тебя в такие минуты лучше оставить одного или, напротив, тебе надо с кем-то поделиться?
— Я люблю высказаться. Если я говорю, делюсь переживаниями, то весь мой гневный пыл уходит в слова, и я хоть немного успокаиваюсь.
— Жена обычно является самой благодарной слушательницей?
— Да. Мне, кроме нее, в принципе, больше и некому высказаться. Где-то, может быть, она не все понимает, но внимательно слушает и всегда пытается поддержать.
— Думает про себя, наверное: “Говори, говори, Саша, что хочешь, только успокойся”?
— Нет, надеюсь (улыбается). Она в хоккее уже достаточно неплохо разбирается, поэтому кое-где и совет может дать. Жена мне очень помогает разгрузиться психологически своим отношением, терпением, пониманием.
— Надежный защитник Александр Гуськов такой же надежный человек в жизни?
— За себя говорить не хочу. Но думаю, что да. Я всегда стараюсь помочь, делаю все возможное, если меня о чем-то просят, и даже если не просят, но я точно знаю, что моя помощь нужна. Я ведь тоже могу в какой-то момент оказаться на месте нуждающегося в поддержке.
— То есть если в четыре утра друг позвонит и скажет: “Саш, срочно приезжай, беда!”, а у тебя ангина, температура под 40, а послезавтра - игра, все равно поедешь?
— Если ходить смогу, то обязательно!
— Тебе когда-нибудь говорили незнакомые люди: “Гуськов – ты потрясающий защитник!” или наоборот?
— (После паузы) Что-то не припомню.
— Неужели такой незаметный?
— Наверное. У нас полно заметных и без меня. Даже фамилии называть не буду — все знают (улыбается).
— А тебе вообще нужна похвала, или критика для тебя — лучший стимул к совершенствованию?
— Нет, критикой мне уж точно не поможешь (улыбается). Но мне не надо и откровенной похвалы. Мне нужна поддержка и доверие. Я знаю, что, когда играю хорошо – это на 80% следствие доверия. Например, тренера. Если тренер доверяет, ты за него готов все отдать: и в огонь, и в воду пойти. Когда мне говорят: “Саш, вот ты тут сделал ошибку, но я знаю, что ты больше так не сделаешь, потому что я верю в тебя”, — это воодушевляет. Будто крылья сразу вырастают! Ты чувствуешь эту поддержку, выходишь на лед с новыми силами и думаешь: сейчас “загрызу” у борта всех соперников!
— И применяешь совершенно “чистый” силовой прием, а тебя отправляют на скамейку штрафников. Часто не соглашаешься с решениями арбитров?
— Если я на 100 % уверен, что не фолил, а меня удаляют, то начинаю злиться, закипать. Я же говорю, что страшно не люблю несправедливости. Думаю про себя, какой арбитр нехороший.
— Да ладно, рассказывай, “про себя”…
— Ладно, бывает и не “про себя”. Иногда и ему самому что-то могу сказать. Но в такой форме, чтобы меня не удалили до конца игры или дисциплинарный штраф не дали. А то я буду на скамейке “прохлаждаться”, а команда без меня будет бороться.
— Если пофантазировать... Представь себя судьей и скажи: а ты уверен, что точно мог бы различить откровенный фол и игру на грани дозволенного?
— Я не пробовал квалифицировать удаления, кто ж знает… Ошибки, наверное, могут быть у всех, от них никто не застрахован. Когда я смотрю какой-нибудь хоккей с трибуны, я не всегда, далеко не всегда согласен с судьей. Но профессионал, я думаю, все должен различать, я ж в данном вопросе не профессионал (улыбается). Кроме того, сейчас в новых судейских правилах по многим пунктам постоянно фигурирует поправка “на усмотрение арбитра”. Так что разобраться, где было удаление, а где нет, довольно сложно.
— Сейчас я задам тебе самый, наверное, популярный в последнее десятилетие вопрос для хоккеиста, который сумел достичь определенных высот. Догадываешься какой?
— Как ты этого добился?
— Вторая попытка.
— Собираешься ли уехать в НХЛ?
— Точно. Но тебе, наверное, стоит задать его так: мечтаешь ли ты об НХЛ? Ты ведь, насколько я знаю, не задрафтован?
— Нет. А чтобы уехать в НХЛ, нужен драфт. Я же не поеду просто так: “Здравствуйте, я – Саша Гуськов, возьмите меня”. Мечтаю ли? Да, мечтаю. Почему? Потому, что это – сильная лига, и я хотел бы в своей карьере поиграть там.
— Там совсем другой хоккей…
— Но это-то и интересно! Я общался с Рахунеком, он заметил, что в НХЛ ему играть намного труднее. Рассказывал, что площадки там меньше, и поэтому все нужно делать быстро, на принятие решения есть только доля секунды, а здесь успеваешь и посмотреть, и подумать, и обыграть.
— А ты умеешь мгновенно принимать решения?
— Думаю, да. Поведение на льду часто уже отточено до автоматизма, но поле деятельности для усовершенствования еще велико!
ВЫСОКО СИДИШЬ, ДАЛЕКО ГЛЯДИШЬ
— Саш, когда ты впервые сел за руль? Наверное, в детстве?
— Да какое там в детстве!? Четыре года назад это произошло… 21 мне было.
— Ничего себе! Я-то думала, ты едва ли не с младенчества за рулем. И что, за четыре года такая сумасшедшая любовь к автомобилям появилась? Ведь не случайно, наверное, когда заговариваешь с кем-то из “Локомотива” о машинах, все сразу отправляют прямиком к тебе…
— Ко мне?!
— Ну, или к Андрею Малкову.
— Вот! Вот это в точку. Ты только посмотри (Саша, смеясь, показывает на появившегося в дверях дворца спорта Малкова - А.К.), вон идет настоящий автолюбитель! У него даже куртка “Хонда”, заметила? Вот у него все мысли только о трубах и лошадиных силах (улыбается).
— Ты, значит, себя автолюбителем не считаешь?
— Чтобы читать журналы только о машинах, газеты – о машинах, передачи смотреть – о машинах, говорить - о машинах? Нет, ни за что. Какой из меня автолюбитель? Я, естественно, люблю машины, но кто, скажи, их не любит?
— Свой первый автомобиль помнишь?
— Конечно. “Лада”, 99-я модель.
— Клубная или на кровные деньги приобретенная?
— Своя. Я так хотел скорей сесть за руль, что купил ее с рук у одного хоккеиста в Тольятти, как раз когда там играл. Ездил на ней сначала вообще без прав, зимой на “лысой” резине… кошмар! Но с удовольствием. Так, ничего вроде у меня получалось. Правда, там до дворца-то всего минут 5 езды.
— Навыки вождения приобретал в автошколе?
— Нет, меня тесть учил. Мы с ним вечерами выезжали, и он давал мне уроки.
— “Давай, зятек — говорил, — учись, а то в 21 год ездить на машине не умеешь?” — так примерно?
— Нет, это я исключительно по собственному желанию (улыбается). Сам лично захотел. Понимаешь, что толку учиться, если машины своей нет? У меня просто прежде не имелось возможности купить себе средство передвижения, ни у родителей не было машины, ни у друзей. А то бы я, конечно, раньше научился.
— Играя в Тольятти, наверное, трудно было не иметь “Жигулей” ну хоть какой-нибудь модели? Много вас таких “безлошадных” было?
— Если честно, я один такой и был.
— Завидовал, наверное, одноклубникам?
— Ага. Только белой завистью.
— О какой машине ты всегда мечтал?
— Так вот же она (Саша бережно постучал по рулю своего джипа “Тойоты” – А.К.). Я всегда хотел джип, но не думал, какой конкретно. Большая машина, просторная, удобная. Высоко сидишь, далеко глядишь (улыбается)! Правда, Малков надо мной все время смеется: мол, “трактор” себе купил.
— А ты ему скажи – поехали по лесам, по оврагам покатаемся на твоей “Хонде” с низкой посадкой.
— Я ему и так говорю: сейчас, подожди, зима начнется, посмотрим, как ты на стоянку будешь заезжать, в сугробах закопаешься (улыбается).
— Для тебя важнее внешний вид автомобиля, его комфортность, или внутренние характеристики: объем двигателя, например, лошадиные силы?
— Это у Малкова - “лошадиные силы”. Я думаю, если машина невзрачная с виду, но в ней будет 450 “лошадей”, он ее, не раздумывая, возьмет. А для меня… По идее хочется и того, и другого: салон чтоб удобный был, и чтобы внешне была представительная, и внутри. Лучше все, но понемногу, чем что-то одно, но в огромных количествах.
— Приходилось когда-нибудь пользоваться “служебным положением”, чтобы оправдаться за нарушения? Допустим, останавливает тебя представитель ГИБДД, а ты ему: “Я, мол, хоккеист, отпустите меня, пожалуйста!” Например, когда в Тольятти без прав катался?
— Когда я ездил без прав, я выбирал такие окольные пути, чтобы меня даже не могли остановить. Если я видел впереди “гаишников”, то старался их быстренько объехать и дворами, дворами… (улыбается).
— А потом, когда разрешение на вождение получил?
— Честно?
— Честно, конечно.
— Бывало. Иногда летишь, тебя останавливают, ты действительно начинаешь оправдываться: “Я – хоккеист, на тренировку опаздываю…”
— И отпускают?
— Когда как. Кто-то отпускает, а другие, наоборот: “Хоккеист – это, конечно, хорошо, но штраф все равно давай!”. Один раз меня вообще здесь в Ярославле на посту узнали, так я просто в шоке был. Остановили, посмотрели и говорят: “И куда вы все торопитесь? Петерек только что пролетел, теперь вот ты… Ладно, езжай!” И я уехал.
— За что чаще всего останавливают?
— За скорость, конечно.
— Понятно, тоже, значит, сторонник “любви по-русски”.
— ???
— Ну, какой же русский не любит быстрой езды…
— А-а, в общем, да. Хотя я, в принципе, специально очень быстро и не мчусь, так уж получается.
— Тебе приходилось самому копаться в машине, что-то чинить или при неисправности сразу вызываешь аварийную службу?
— Сам я вообще НИ-ЧЕ-ГО не знаю про внутренности автомобиля. Если что-то случится, то все, кранты. Либо специалистов вызываю, либо сам отвожу в мастерскую.
— То есть карбюратор от аккумулятора не отличишь?
— Вряд ли. Я как капот открою, вижу самое большое – мотор (улыбается). Это все, что я знаю.
— Сын у тебя, конечно, еще маленький, но тоже, наверное, интересуется машинами или машинками?
— Он у меня интересуется пока лишь клюшками, шайбами и воротами. Больше его ничего не волнует. Он на всех картинках видит только эти предметы.
— То есть как – на всех?
— Ну, он смотрит на любую картинку, рисунок, видит что-нибудь круглое, неважно – что, и сразу: “Шайба”. Вчера на обоях в комнате клюшку нашел. Там закорючки какие-то, действительно похожие. Он подошел, посмотрел внимательно и говорит: “Клюшка”.
— Кстати, Саша, а ты помнишь, что, когда вы с командой прилетели из Казани с Кубком, передавая приветы родным и близким, ты, в пылу эмоций, перепутал и назвал сына дочкой?
— Помню, конечно, хотя лучше бы не вспоминать (улыбается). Это я тогда так счастлив был, у меня столько безумных эмоций было, в голове - сумбур, один набор слов, я даже не понимал от радости, что говорю.
— Жена не подкалывала тебя потом типа: где это, милый, у тебя еще и дочка есть?
— Слава Богу, нет (улыбается). Просто этот эпизод дал нам лишний повод поговорить об увеличении семьи.
— Дочку теперь захотели?
— Да. В принципе, мы об этом и раньше говорили.
— Значит, не такой уж это был и “набор слов”. Видимо, подсознание сработало?
— Очень даже может быть. У меня жена хочет дочку, да и я как бы тоже не прочь. Я вообще считаю, что это здорово, когда в семье несколько детей разного пола.
— Значит, в ближайших планах – дочь?
— Обязательно. Правда, не знаю, насколько в ближайших…
— А если опять - сын, потом будет еще одна попытка?
— Потом – посмотрим! Но вполне может быть.
— Саша, насколько для спортсмена важен свой дом? И что спортсмен обычно называет домом?
— Я думаю, что дом не просто важен, а очень важен. Например, я всегда хотел и хочу играть в том городе, где у меня находился бы свой дом, чтобы я знал, что у меня есть мое родное, любимое место. Чтобы я шел после тренировок и игр не в съемную квартиру, а к себе домой. А в доме должно быть уютно, спокойно, тепло и хорошо.
— Говорят, что жизнь в съемной квартире – это особое состояние души.
— Это точно. Совсем другие ощущения. Такой квартирой практически не занимаешься. А я хочу благоустраивать свой дом, хочу покупать мебель и привозить ее к себе, а не в чужую квартиру. Хочу, чтобы мой ребенок понимал, что у него есть дом. А когда снимаешь жилье, не всегда даже сам знаешь, где у тебя лежат зимние вещи, где летние. У меня, например, часть вещей в Нижнем Новгороде, часть – в Тольятти, часть – в Ярославле.
— А в каком из этих городов у тебя находится дом в твоем понимании?
— Ни в каком. Своей личной квартиры у меня нет. Пока. В Нижнем Новгороде живут родители, а в Тольятти мы еще только собираемся обустраивать жилье.
— А как же твое желание играть в том городе, где у тебя находится дом?
— Я ведь еще не сказал, что в Ярославле у меня ничего нет (улыбается). Сейчас – да, снимаем, но, может быть, я здесь свою личную квартиру покупать собираюсь?
НЕСКОЛЬКО ФАКТОВ ИЗ ЖИЗНИ АЛЕКСАНДРА ГУСЬКОВА, КОТОРЫЕ ВЫ ВПОЛНЕ МОГЛИ БЫ И НЕ УЗНАТЬ…
ЕСЛИ ОЧЕНЬ ЗАХОТЕТЬ
Саша Гуськов с детства мечтал стать хоккеистом. Не космонавтом, не пожарным, а виртуозом клюшки и шайбы. Когда в третьем классе в школе ребятам дали задание написать традиционное сочинение на тему: “Кем я хочу быть” маленький Саша, конечно, с помощью родителей, удивил и поразил всех. Причем не только оригинальностью, но и, как выяснилось потом, прозорливостью и способностью к пророчествам. На большом, вдвое сложенном листке ватмана он наклеил фотографии игроков и крупными буквами написал: “Я хочу быть хоккеистом!” И еще несколько фраз о том, как он любит хоккей.
“Там были такие старые, даже газетные, фотографии, - вспоминает сам Александр, - И откуда я их взял? Сейчас уже и не помню”. Сегодня этот бесценный шедевр и образец того, как нужно мечтать, ставить перед собой цели и добиваться их выполнения, хранится у родителей защитника в Нижнем Новгороде. Приезжая к ним в гости, он никогда не забывает посмотреть на него.
О ГОРНАХ И БАРАБАНАХ
Ученику четвертого класса Саше Гуськову однажды надоело учиться. И он, воспользовавшись, набором в группу барабанщиков и горнистов, почти весь год прогуливал уроки якобы под благовидным предлогом. Занятия для юных “музыкантов” проходили в Доме пионеров специально в две смены, чтобы не отрывать подрастающее поколение от получения знаний. Саша же барабанил как раз в то время, когда в среднеобразовательной школе у его класса начинались уроки, и он абсолютно честно объяснял учителям свое отсутствие на них. Несколько месяцев он умудрялся вводить всех в заблуждение, но к концу учебного года его все-таки разоблачили.
Однако и здесь Александр сумел продемонстрировать ловкость и хитрость, совершенно искренне удивляясь существованию другой группы барабанщиков и горнистов. Ему, конечно же, не поверили и поругали, но вскоре о происшедшем забыли. Тем более что четвертый класс, несмотря ни на что, будущий хоккеист закончил на удивление хорошо, без троек.
ХИТРАЯ АРИФМЕТИКА
В пятом классе Саша Гуськов вновь блеснул удивительной предприимчивостью. Он целый учебный год незаметно для учителей умудрялся списывать у одноклассников алгебру. Причем находчивый Саша постоянно пользовался щедростью только тех товарищей, которые очень хорошо разбирались в предмете. В итоге в четвертях и полугодиях у “новоявленного математика” заблестели круглые пятерки, а вскоре сам он за свои заслуги и достижения был отправлен защищать честь класса и школы на… математическую олимпиаду. Там, он, как и все ее остальные участники, получил написанное на доске и скрытое за занавесками… индивидуальное задание. Постояв немножко, подумав (а на самом деле находясь не просто в шоке, а в большой прострации, как вспоминает Александр, поскольку его знания алгебры были весьма и весьма далеки от необходимых - А. К.) он через 10 минут решил-таки “сдаться” и покинуть поле боя.
Впрочем, “терять лицо” будущий защитник “Локомотива” не захотел, и на тревожные вопросы учителей: “Саша, что же все-таки случилось?” просто слукавил, сославшись на свое очень плохое самочувствие.
НОЧНАЯ РЫБАЛКА
Однажды Саша обманул своих родителей. А было ему тогда лет 16-17. Сами знаете, возраст такой: все время тянет на увеселительно-развлекательные мероприятия. А его родители, как, впрочем, наверное, у каждого из нас, были чрезмерно увлечены образовательными и спортивными успехами отпрыска, давая ему постоянные напутствия и наставления, дескать: “Учись сынок!”. Сын, конечно, ничего не имел против учебы как таковой, но считал, что и отдохнуть иногда тоже не помешает.
Как-то раз, он сказал своим близким, что идет на рыбалку. Родители особенно не возражали. Рыбалка – это все-таки дело святое, истинно мужское занятие. Ближе к вечеру Саша собрался, надел фуфайку и прочую теплую одежду, предполагающую долгое сидение ночью и ранним утром у водоема, взял рыболовные снасти и поехал к другу, у которого быстренько переоделся и вместе с ним отправился… в ночной клуб на дискотеку. О том, как будущий чемпион страны объяснял на следующий день родителям отсутствие хоть какого-нибудь улова (“Рыбку жалко…”?) история умалчивает.
ПОПАЛ НА «ОБЕД»
В 16 лет Гуськова выгнали из нижегородской команды, мотивируя это тем, что защитник он для хоккея неперспективный, плохо тренируется и потенциала для роста не имеет, а если и имеет, то не использует, поскольку все время ленится. Саша говорит, что причиной такого заявления стали не его личные качества, а не сложившиеся взаимоотношения с наставником. Но при этом вспоминает: в то время он и сам всерьез полагал, что в хоккей действительно больше уже не придет.
Вернуться на лед год спустя ему помог подвернувшийся случай. У его мамы был день рождения, и любящий сын поехал в магазин за конфетами. А магазин, расположенный недалеко от ледового дворца спорта, оказался закрыт на обед. Чтобы скоротать время, будущий “столп” ярославской обороны зашел посмотреть какой-нибудь хоккей и попал на молодежь 1976-77 года рождения, с которой работал хорошо знакомый Саше специалист. Мысли вихрем пронеслись в голове, и уже через несколько минут защитник просил тренера дать ему возможность попробовать потренироваться. Тот согласился, а Гуськов, видимо на радостях возвращения, выступал и работал так, словно и не было этого злополучного пропавшего года. Его заявили в команду, он доиграл с ней сезон и попал в фарм-клуб.
С тех пор Александр никогда не злится, когда натыкается на закрытые двери магазинов, офисов или контор. “Если бы не тот обед”, — вспоминает он — “Я бы не пошел во дворец и не вернулся бы в хоккей”.
ЗВЕЗДЫ ПОМОГЛИ
Вообще господин Счастливый случай частенько сопровождает по жизни нашего героя. Так, например, если бы не удачное расположение звезд, Александр Гуськов мог бы и не познакомиться со своей любимой женой Лилией. По крайней мере, не в тот раз, а случай мог бы больше и не подвернуться. Но все по порядку.
На свадьбе у троюродного брата Саша должен был быть свидетелем, а Лилия — подруга невесты — свидетельницей. Однако от предложенной почетной роли “шафера” Гуськов отказался, поскольку хоккейная команда Заволжья, в которой он тогда выступал, уезжала в Таллинн, и на свадьбу защитник никак не попадал. Однако за два дня до торжественного мероприятия по не совсем понятным причинам поездка в Эстонию вдруг сорвалась, и Саша все-таки пришел на свадьбу, но уже в качестве гостя.
Не обремененный обязанностями свидетеля развлекать молодоженов и приглашенных, он, не долго думая, положил глаз на свидетельницу, и так с тех пор этих самых глаз с нее и не сводит. В следующем году семья Гуськовых отметит трехлетний юбилей со дня своего создания и шестилетний — со дня знакомства. И кто скажет, что браки заключаются не на небесах?
