Международная федерация водных лыж утвердила мировой рекорд по полетам на лыжах россиянки Елены Милаковой, установленный в американском Пайн-Маунтин, - 69,4 м.
Неоднократную чемпионку мира и Европы Елену Милакову теперь можно назвать абсолютной рекордсменкой планеты по прыжкам с трамплина на водных лыжах. В минувшее воскресенье на американском курорте Рио-Линда она улучшила свой же мировой рекорд в прыжках с трамплина, доведя его до 56,6 м. Из Калифорнии, где проходили соревнования Malibu Open, Милакова почти сутки добиралась до Испании, где она проводит большую часть года.
- Почему ваш рекорд по полетам не признавали несколько недель?
- Обычное явление. Надо получить официальные протоколы, потом должна быть сделана омолагация, или обмер водного пространства, где проходили соревнования. И еще множество разных тонкостей. Кроме того, выясняют длину фала, а также, на какой ручке катался.
- Я считал, что все известные воднолыжники используют личные ручки...
- Все, кроме меня. Я единственная, кто стартует на официальных ручках организаторов. А они бывают разного размера - одни короче, другие длиннее. Нельзя ли сделать одинаковые для всех турниров? Их производят вручную, а производители никак не могут между собой договориться. Каждый хочет придумать что-нибудь оригинальное. Поэтому после каждого турнира ручки подлежат тщательному обмеру. И официальные, и личные ручки участников - тех, кто установил рекорд или занял призовое место.
- Почему вам не сделать себе личную ручку?
- Не хочу по нескольким причинам. А главное то, что во время соревнований она может оторваться. Если ручка личная, а не официальная, то перезаезд не дают. У многих асов не часто, но бывают подобные проколы. Я же, если получилась неувязка, могу вновь принять старт.
- Объясните, что такое полеты на водных лыжах?
- Недавно международная федерация в целях популяризации нашего вида спорта приняла решение проводить состязания не только по прыжкам, но и по полетам на лыжах. По аналогии с прыжками на лыжах на снегу. В последнее время полеты у организаторов и зрителей стали пользоваться большей популярностью, чем классические прыжки. Самое главное в прыжках с трамплина - суметь развить скорость, держать угол и правильно оторваться от трамплина. А в полетах важнее всего удержать набранную скорость.
- Какую?
- Более 100 км в час. Бывает 110 и даже больше. Скорость такая, что я однажды шею свернула. Это было в Австралии в начале года. Отвезли в больницу. В первый момент врачи говорили, что сезон потерян. Но все прошло за три дня. После этого я стала прыгать только со специальным ошейником.
- В Пайн-Маунтин вы, кажется, дважды улучшали мировой рекорд?
- Да, вначале я прыгнула на 67,5, а через два дня - на 69,4м.
- Когда покорите рубеж 70 метров?
- Возможно, в этом году. Не хочу пока загадывать. Все советуют мне прибавлять понемногу, по нескольку сантиметров.
- Для того, чтобы денег за рекорды побольше заработать?
- За рекорды нам не платят ни организаторы, ни международная федерация. Спортсмены сами со спонсорами договариваются. Впервые за рекорд решили премировать на последнем Malibu Open.
- И какой была премия?
- 25 тысяч долларов.
- Как потратили премиальные?
- Я их еще не получила, мне их дадут, когда результат признают официальным рекордом мира.
- На Malibu Open ваша главная соперница австралийка Эмма Шире на 30 секунд отобрала у вас рекорд. Не переживали?
- Нет, просто времени на это не было. Она прыгнула, я - за ней, и подумать ни о чем не успела. Эмма позже призналась, что это были самые счастливые и самые ужасные секунды в ее жизни.
- А у вас?
- У меня после приземления не осталось эмоций. Все выплеснула в полете. Условия во время прыжков были идеальные: небольшой встречный ветер, воздух иначе, как волшебным, не назовешь. Я отлично разогналась и взлетела. Во время прыжка, не поверите, мне показалось, что буду лететь всегда, никогда не приземлюсь. Фантастическое ощущение! Я уже во время полета понимала, что прыгнула дальше Эммы.
- В ближайшее время сумеете улучшить этот результат?
- Почему бы и нет? Через пару недель вновь поеду в Штаты на US Open Master Craft и там попробую. Сейчас у меня все получается. В Рио-Линде я превысила еще один мировой рекорд - в многоборье, набрав 2912 очка. Но международная федерация его не зафиксирует. Объяснение простое. В прыжках установила рекорд мира, в фигурном катании набрала сумму всего на 100 баллов меньше европейского достижения, а в слаломе не попала в финал. По правилам же международной федерации, для того, чтобы рекорд был зафиксирован, надо выйти в финал во всех видах программы.
- Наша федерация уже поздравила с рекордами?
- Смеетесь? Ей нет дела до моих рекордов и побед. Я не получила ни одного поздравления, ни разу не услышала даже простого "спасибо". Иногда чувствую себя за границей совершенно одинокой. Выступаю за Россию, но начинаю думать, нужны ли родине мои победы? Ведь даже люди, которые не один год провели в водных лыжах, такие, как неоднократные победительницы соревнований самого разного масштаба Наталья Румянцева и Ольга Губаренко, не обращают внимания на мои выступления. В прошлом году добиралась на чемпионат Европы в Милан на своей машине. Попросила оплатить бензин, а мне ответили: приезжай в Москву и мы, возможно, оплатим тебе билет Москва - Милан - Москва. Это просто насмешка какая-то: всем известно, что большую часть времени я провожу в Испании, где тренируюсь. В прошлом году у нас появилось две федерации, так они, по-моему, до сих пор параллельно существуют, точнее воюют. Очень надеюсь, что новое руководство Госкомспорта обратит внимание на происходящее в водных лыжах и наведет порядок.
Остальные
- Я жутко перепугалась, когда кровь у Олеси увидела, - рассказывала она. - И без этого непросто пришлось. Языка-то не знаю, поэтому даже попросить водителя притормозить катер, чтобы покормить спортсменку, не всегда получалось. Успокаивала себя тем, что телосложение поможет. Олеся - плотненькая, подкожный слой и от холода спасает, и от голода. Видимо, в какой-то момент она просто воды хлебнула. Вот и стало рвать. От этого и кровь хлынула. Но она сама жестами показала, что ничего страшного, доплывет. Меня же до сих пор колотит. Опыта международных выступлений не так много. В Хельсинки на прошлом чемпионате Европы Олеся осталась девятой, но там так холодно было, что другие девочки вообще то и дело с дистанции снимались. Два года целенаправленной подготовки, как видите, не прошли даром.
- Каким образом вы с ученицей попали на открытую воду?
- Олеся на длинных дистанциях в бассейне специализировалась, 800 метров плавала. Быстро, правда, не получалось. А в 97-м поехали в Иваново - нас пригласили попробовать силы в часовом заплыве. Олеся там установила рекорд России. С этого и началось. Она вообще расположена к плаванию на длинные дистанции. Работать любит, да и с характером все в порядке. Особенно сильна на финише. Когда остальные на последнем издыхании, мы еще и прибавить можем.
- Мне показалось или Олеся действительно просила "Фэйри"?
- Так ведь наши мази, которые от холода защищают, только этим средством и смываются. Сейчас же впору рекламный ролик переделывать: "В Вилларибо уже отмылись и празднуют. А в Виллабаджо все еще плывут к финишу".
Еще одну медаль в копилку российской сборной принес рыбинский теннисист Александр Вахрамеев, который вместе с москвичкой Юлией Прохоровой занял третье место в соревновании смешанных пар.
Возвращение в Ярославль на постоянное место жительства олимпийского чемпиона Максима Тарасова в родном городе ожидалось со смешанными чувствами.
С одной стороны, с радостью — как-никак домой возвращается самый именитый спортсмен города, с другой — с тревогой. Это возвращение могло означать, что звезда мирового спорта закачивает свою блистательную легкоатлетическую карьеру — в Ярославле, в отличие от Венгрии, где он жил последние десять лет, просто нет соответствующей инфраструктуры для прыжков с шестом на таком высоком уровне.
В Ярославле мне лучше, чем в Будапеште
— Максим, что побудило вас вернуться в Ярославль после десятилетней разлуки?
— Серьезно задумываться о возвращении домой я начал два года назад. Вторым толчком к возвращению послужил дипломатический барьер, который неожиданно возник между Россией и Венгрией: сначала россияне ввели визовый режим для венгров, потом венгры для россиян. Сильно затруднился въезд в Венгрию для моих родителей и друзей. Мы с женой и детьми оказались в эдакой «тюрьме». Сама Венгрия страна маленькая — 400 километров по широте и 250 по долготе. Едешь по своим делам на машине, а мимо тебя летят авто в Австрию, Словакию, Югославию. А ты можешь только на Украину. Очень, знаете, неприятное чувство — ощущать себя ущербным.
Другой причиной для возвращения стали травмы, которые меня преследуют последнее время.
— То есть желание совпало с необходимостью?
— Да. Точно так же, как мы уезжали из Ярославля в 1992 году из-за невозможности заниматься профессиональной деятельностью. Так и сегодня мы вернулись из-за того, что такая необходимость отпала и качество жизни здесь стало лучше, чем в Будапеште.
— Неужели?
— Да, если брать во внимание общение с родственниками, друзьями...
— Не тяжело будет жить в Ярославле после десятилетия жизни в достаточно развитой европейской стране?
— Знаете, я прожил 20 лет в СССР, причем последние семь в очень криминогенной и неблагополучной обстановке. Так что меня уже ничем не испугаешь. Тем более в центре Нью-Йорка, Лондона и Парижа тоже просто нарваться на неприятности.
— И тем не менее за десять лет жизни в Венгрии у вас появились свои привычки. Скажем, посидеть у камина, сходить на дискотеку...
— Это запросто я могу себе позволить и здесь. На дискотеку я уже сходил.
— И как впечатления?
— Хорошие. Приятно, когда вокруг тебя говорят по-русски (улыбается). И потом, вы знаете, за те 10 лет, что провели в Будапеште, мы не только привыкли к положительным моментам проживания за границей, но и успели от них устать. И не забывайте, что возраст 32 года не такой критический, для того чтобы проводить кардинальные перемены в жизни.
— А за судьбу детей вы не беспокоитесь?
— Во-первых, не мне об этом беспокоиться (Максим поднимает взгляд и руки к небесам).
— Все в руках Господа?
— Да. Вы знаете, там они учились в английской школе. Частной, довольно дорогой. Но каждое утро, выезжая из гаража, мы через 300 метров вставали в «пробку». И в этой «пробке» в течение 40–50 минут двигались до школьных ворот. И я вам скажу, это занятие не для слабонервных.
"Все медали у меня уже есть»
— С вашими взглядами на жизнь можно жить где угодно. Но есть один нюанс. Вы же пока не собираетесь завершать спортивную карьеру?
— Это не от меня зависит. Сейчас я практически не профессиональный спортсмен. Стоит мне прыгнуть хотя бы пять метров, у меня тут же все заболит, и мне придется отдыхать минимум три дня. И потом, если даже я вернусь, то у меня не будет никакого стимула — ничего нового для себя я уже не смогу выиграть. Все медали у меня есть.
— Но уйти красиво, после какой-нибудь громкой победы, вам не удалось. Все спортсмены — актеры, и внешний эффект, красивый жест для них очень важны.
— Да, конечно. Но я еще не принял окончательного решения. И потом, я не честолюбивый. Я вполне доволен тем, что было со мной в спорте.
— Допустим чисто гипотетически, что вы вернетесь в большой спорт. Тогда возвращение Тарасова-спортсмена в Ярославль нежелательно, здесь ему просто негде заниматься.
— Вы знаете, сейчас дела в Ярославле обстоят лучше, чем когда бы то ни было. В этом году сразу четыре представителя ярославской легкоатлетической школы попали на чемпионат Европы — Задорожный, Костин, Рыбаков и Загорный. Такого не было никогда.
— Но почти все они номинально ярославцы. Почти все более или менее известные ярославские спортсмены теперь выступают за Москву или другие города.
— У любого спортсмена в момент достижения максимальных результатов возникает желание покинуть родину. Возьмите Михаэля Шумахера, Мику Хаккинена, Мерлин Отти. Они все живут не там, где родились. При этом они всегда возвращаются к себе домой. Потому что профессиональный спорт — максимальное проявление физических, психологических и моральных качеств спортсмена. Именно это заставляет спортсмена на время покинуть привычные, родные места.
— Красивая версия. А может, все проще: в Ярославле, например, у легкоатлетов просто нет условий для спорта высших достижений.
— Это не главное. Возьмем для примера меня. Я в этой спортшколе прыгал с детства. Я здесь прыгал и 3,50 и 5,50. А потом я устал, мой тренер от этого устал, президент нашей ярославской легкоатлетической федерации и директор школы устали. Потому что мы их постоянно трясли: давайте-давате, нам нужно еще 10 сантиметров, нужно еще 20 сантиметров. Нужно сделать то, починить это...
— Вам давали?
— Конечно, и поднимали потолок, срубали балки, делали новые тренажеры, искали зарплату... А потом я переехал в Будапешт и увидел там иной мир. Там была свежая аура, не загрязненная твоими постоянными дерганьями. Но это необходимо только на время проявления твоих высших достижений. И это происходит, поверьте, с любым спортсменом.
Что же касается моего возвращения, действительно, если я решусь вернуться, то для того чтобы мне будущей весной показать приличный результат, надо уезжать из Ярославля уже в сентябре. Но даже если бы здесь были условия для прыжков на 6 метров, я бы все равно уехал тренироваться в другой город. Пока спортсмен не самореализовался, домой ему лучше не возвращаться.
«Быть главой семейства ничуть не проще, чем работать в офисе»
— Получается, что уже самореализовались?
— Получается, что да.
— И чем теперь собираетесь заниматься?
— Пока налаживать быт своей семьи и общаться с теми, кого не видел много лет. Буду готовить детей к школе. Старший, кстати, скорее всего, будет заниматься в нашей спортшколе. Жена продолжит учебу в МУБиНТе.
— То есть сейчас Максим Тарасов работает главой семейства.
— Да, и эта работа ничуть не хуже и не проще работы в каком-нибудь офисе. Раньше у меня эта работа, или, если хотите, обязанность, вызывала раздражение, потому что отвлекала от профессиональной деятельности.
— И это вам нравится?
— Я вижу плоды своей деятельности — это главное. А нравится или нет — это субстанция посторонняя.
— А вы не собираетесь тренировать ярославских спортсменов, помогать как-то школе?
— Тренировать точно не собираюсь. Помогать, советовать я, конечно, могу. Причем любому легкоатлету. Но с этим тоже надо аккуратнее. Чем больше помогаешь, тем непредсказуемей результат. Судьба спортсмена сугубо индивидуальна. И зачастую совет постороннего может быть совершенно непригоден.
И потом, в нашей спортшколе такая обстановка, что мое вмешательство может привести к еще большим проблемам.
— Возьмем другую крайность — вы завязали со спортом окончательно. Кто может стать вашим преемником? Вы ведь были сильнейшим российским шестовиком.
— Сейчас в России пока не видно спортсмена, который реально мог прыгнуть выше 6,05 метра (личный рекорд Тарасова. — А.Н.). Но эта ситуация может измениться в течение ближайших пяти лет.
— Второго Тарасова Ярославль миру не подарит?
— Такого не бывает, чтобы один город, даже страна дала двух достаточно высоко прыгающих человек. Хотя жизнь подкидывает иногда невероятные сюжеты. Вы, например, знаете, что Светлана Феофанова, рекордсменка Европы по прыжкам с шестом, «ярославский продукт»? В свое время мой тренер Алексей Борисович Скулябин выгнал из Ярославля Евгения Бондаренко, нынешнего тренера Феофановой. Бондаренко несколько лет еще прыгал, даже стал мастером международного класса, но свой потенциал не реализовал и потому стал тренером. И сейчас реализуется через Свету.
— Но в Ярославле столько хороших легкоатлетов, а условий для занятия спортом у них нет...
— Вы знаете, стань экономическая ситуация в Ярославле, в России лучше — легкая атлетика вообще исчезнет.
— Почему?
— Потому что любой другой человек, занимаясь 6–8 часов в сутки любым другим делом, материально получит гораздо больше, чем легкоатлет. Это происходит во всех странах Восточной Европы. Чуть улучшилась ситуация, и большинство спортсменов и тренеров ушли из спорта в различные ООО. И очень неплохо живут.
— Но сейчас легкая атлетика коммерциализировалась.
— Недостаточно. Затрачиваемые усилия и здоровье несоотносимы с получаемыми дивидендами.
— Но, извините, вы-то себе на жизнь заработали?
— Да. Но я попал на достаточно благоприятный для легкой атлетики период. Тому же Сергею Бубке приходилось одно время ставить рекорды за 500 долларов. И ему пришлось одно время остановиться и ждать, когда выходцам из бывшего СССР начали платить нормальные деньги.
— Последний вопрос. Что будет с Максимом Тарасовым лет так через пять?
— Не знаю и, по большому счету, не хочу знать.
— Хорошо, поставим вопрос иначе. Чем вы займетесь после завершения спортивной карьеры?
— В одном интервью я ляпнул, что хотел бы открыть свой небольшой салон автосервиса. Но мне кажется, что, когда начнутся встречи с чиновниками пожарной, санэпиднадзорной и прочих служб, я плюну на все и заброшу это занятие.
— Да ладно прибедняться! Одно дело, придет оформлять документы Вася Пупкин, другое — Максим Тарасов...
— В нормальном государстве мы с этим Васей были бы равны.
— Так то в нормальном!
— (Смеется.) Я этого не говорил...
Сначала титулованная Эмма Шире из Австралии улучшила достижение Милаковой на метр и 20 сантиметров. Радостная Шире уже начала раздавать автографы и подумывать о том, как потратить 25 тысяч долларов, обещанных организаторами автору нового мирового рекорда. Но на старт вышла Лена, и все стало на свои места.. Милакова великолепно разогналась и - улетела на 56,6 м!
Устав бороться с чиновничьим беспределом и хроническим безденежьем заслуженный тренер России Александр Иванович Тимонькин отправился обучать премудростям спортивной гимнастики северокорейских девушек. И вот недавно гимнастки из Страны утренней свежести нанесли ответный визит в Ярославль. Девять девушек молодежной и женской сборной (возраст от13 до 20 лет) Северной Кореи в течение недели провели в ярославском спорткомплексе "Автомобилист редкий – из-за финансовых и идеологических препон зарубежный сбор.